Всадник Смерть
много читать дальше
Охотники против Смерти
Хотите верьте, хотите нет - я , когда только прочитал Всадника Смерть, захотел напустить на него Джона. Но Казя сама отлично справилась с этой задачей. Так что мне единственное, что осталось – это помочь её замечательной охотнице. Естественно, с помощью Джона.
- Ты должна знать, что он благодарен тебе. Ты умрёшь, но не будешь мучиться. Твоя кара – полное угасание рода.
- Спасибо, - еле слышно выдохнула Дану и закрыла глаза.
Через миг её тело рухнуло на пол. В гостиной больше никого не было, кроме рыжего кота, который всё это время сидел на подоконнике.
Жнец не солгала - больно не было. Ни во время умирания, ни потом. Вот только ведьм в рай не берут. Особенно ведьм, знающих про маленькие слабости самого Всадника Смерть. Да что там в рай - даже в аду их прячут подальше от любопытных глаз и ушей, пусть даже это глаза и уши простых демонов. Прячут в самые дальние и темные уголки.
Дану была в непроглядной тьме. Ни один луч света, ни один звук не долетал до неё. Полная глухота, слепота и бесчувствие. Вот такая тебе кара, ведьма, посмевшая напомнить Смерти, что иногда и ему нужна бывает помощь, посмевшая помочь охотникам, посмевшая помочь спасти мир. И это навсегда, навечно…
Слёзы кончились давно, как и надежды на то, что над ней сжалятся, придут, заберут хоть в склеп, хоть в кандалы, хоть на дыбу. Лишь бы не эта поглощающая и растворяющая твою сущность пустота, которая съедала человечность куда быстрее адского пламени.
Дану сидела, крепко зажмурившись, обхватив колени руками и уткнувшись лицом в подол платья. Она просто вспоминала, перебирая, как драгоценности, каждую мелочь своей жизни, каждое слово, произнесенное и услышанное ею, каждое её прикосновение к чему-то реальному или прикосновение к ней. Поэтому она не поверила самой себе, когда чей-то голос произнёс.
- Пойдем, девочка, пора уходить.
Это могло быть только мороком, галлюцинацией, но сильные руки, поднявшие её и потянувшие за собой, галлюцинацией не были.
Неожиданно Дану поняла, что стоит в каком-то странном коридоре, стены которого непрерывно плавились, оседали и вырастали вновь. Из-за жара, исходящего от них, начинала гореть кожа и слезиться глаза. Взгляд Дану уперся в широкую знакомую спину Джона Винчестера, а вот перед Джоном стояло что-то страшное, непонятное, ещё сохранившее человеческие формы, но уже потерявшее всякий человеческий облик. Искорёженная фигура, черные провалы глаз, когтистые пальцы на том, что когда – то было руками.
Джон стоял, не шевелясь, прикрывая собой девушку.
- Винчестер, – зашипело чудовище, - наконец-то! Я так долго ждал, когда ты опять попадёшься, соскучился по тебе. А что это за сопля, которую ты прячешь? Хотя, ладно, так будет даже веселей. Посмотришь, что я с ней буду делать. Развлечемся!
«Ну вот, - обречённо подумала Дану. - Ты хотела уйти из пустоты, теперь уйдешь…»
- Посмотрю, - спокойно согласился Джон, - и развлекусь. Особенно, когда ты повиснешь рядом. Как думаешь, что с тобой будут делать твои же коллеги, когда узнают, что именно ты виноват в том, что я сбежал? Так торопился успеть к открывшимся вратам, что меня бросил несвязанного. Я ведь молчать не буду. Сейчас тебя только сослали сторожить выход, а ведь когда узнают правду…
- Они не поверят!!! Вы все готовы на что угодно, лишь бы вас оставили хоть на минуту в покое! Вы все орете и молите!
- Да? – криво усмехнулся Джон. - Не поверят? Ну, я готов рискнуть. А ты?
Чудовище с воем рванулось вперед, но остановилось буквально в метре от Винчестера.
- Может, проще отпустить нас, и пусть всё останется, как есть?
- Ты… ты… сволочь… ты ещё попадешься… Я выйду и найду тебя там, в Чистилище, а если надо будет, пойду и дальше. Я такое с тобой сделаю, что ты согласишься сам вернуться.
- Может быть, и сделаешь, – кивнул головой охотник, – но это будет потом. А сейчас - пшел вон, слизняк!
Джон пинком буквально впечатал урода в огненную стену, потом подхватил Дану на руки и быстро прошептал ей на ухо:
- Закрой глаза, не стоит тебе этого видеть.
Дану послушно зажмурилась и вцепилась в его кожаную куртку, стараясь стать как можно меньше и даже легче. Сколько времени её нес Винчестер, она не запомнила. Может, это было часы, может минуты. Иногда они останавливались, и Джон ссаживал её с рук на жесткую и холодную землю. Тогда она слышала чьи-то крики, звуки ударов, хруст сломанных костей. Потом охотник нес её дальше. Наконец, что-то изменилось. Дану поняла, что на этот раз её усадили на мягкий наст из сосновых иголок и мха. Воздух стал живым, наполненным запахами леса и тихими звуками - шелестом листвы, перекличкой птиц, шорохами мелких зверушек.
Дану осторожно открыла глаза и оглянулась. Вокруг действительно был нормальный земной лес. Рядом с ней на трухлявом стволе, валяющемся на земле, сидел Винчестер, устало ссутулившись и уронив на колени руки.
- Где мы? – спросила Дану.
- Дома, – ответил Джон, - подожди минуту. Сейчас отдохну и отправлю тебя дальше.
- Дальше? Куда?
Джон выразительно поднял глаза в небо.
- В рай? Но как… меня же не возьмут… ангелы или бог…
- Ангелам сейчас не до тебя, а бог здесь, на Земле, и у меня у нему есть… дело. Да не волнуйся – там тебя встретят, помогут. Ты не останешься одна – я попросил за тобой присмотреть.
У Дану голова пошла кругом. Рай, Ад, Чистилище странным образом исказились, потеряли свою непостижимую таинственность, превратились всего лишь в ещё одну сторону жизни. И Дану чувствовала, что такой новый порядок мирозданья ей начинает нравиться, что он кажется более естественным, более логичным. В ней проснулось её природное любопытство, жажда новых знаний.
- Джон, – спросила она, - а как ты это сделал? Как нашел эти дороги? Зачем тебе было искать дорогу в ад, если ты смог сбежать оттуда и дойти до рая?
Винчестер несколько минут молчал, но в его глазах появилась такая боль, что Дану готова была уже откусить себе язык за свои вопросы.
- Я узнал, что мой сын в аду, что с ним беда. Нашел дорогу из рая, потом искал дорогу в ад. Не успел – его выручил другой. Но вот пригодилось.
- А если бы тот демон не выпустил нас?
- Что ты, девочка, - засмеялся Джон. - Это был не демон. Всего лишь их прихвостень – ученик палача. Его на мне… обучали. Ну а если бы не выпустил – то тебя бы просто вернули в тот чулан, и меня тоже… вернули бы на место. Ладно, собирайся, нам пора… дочка.
Казалось, охотник пробует на вкус это новое, непривычное для него слово.
- Знаешь, у меня одни мальчишки, но если бы у меня была дочь, я хотел бы, чтобы она была похожа на тебя.
Дану встала и с интересом посмотрела на небо. Кошмар ада остался позади. Впереди её ждало что-то новое, неизведанное. Может, она тоже найдет свои дороги.
Ну а то, что неуспокоенные души сходят с ума – это ерунда. Если у души есть цель, есть страсть, есть любовь – ничего с ней не случится.
Всадник Болезни
Охотники против БолезньИтак, еле слышное дыхание больного почти замерло, стало хриплым и отрывистым. Лицо побелело и осунулось. Резче обозначились скулы. В уголке глаз закипела горькая слеза и, сорвавшись, покатилась по щеке. В конце своего пути она слилась с каплей крови на губах и замерла.
"Кровавые слезы - это хорошее начало... - Болезнь довольно потер свои сухие бескровные руки. - Теперь пора серьёзно поработать с тобой, наглец"
Но тут из открытого окна, вместе с теплым ветерком, в палату вплыла мелодия.
Кто-то взял на пробу несколько аккордов и тихо, довольно неумело запел.
Смеюсь сквозь слезы и тружусь, играя.*
Куда бы ни пошёл, везде мой дом,
Чужбина мне — страна моя родная.
Я знаю всё, я ничего не знаю…
Эти простые и довольно путаные слова подействовали на Болезнь, как гвоздь, неожиданно вылезший из стула. Он метнулся к окну и выглянул.
Внизу, в парке при больнице, на старенькой деревянной скамейке, сидел спиной к Всаднику какой-то парень и тихо напевал, подыгрывая себе на гитаре. Второй парень стоял, лениво опершись об ствол кипариса и, прикрыв глаза, потягивал пиво.
Мне из людей всего понятней тот,
Кто лебедицу вороном зовёт.
Я сомневаюсь в явном, верю чуду.
Нагой, как червь, пышней я Всех господ.
«Ну я же тебя…» - злобно подумал Болезнь, прицеливаясь в вихрастую макушку.
- Не трогай парня. Это не я – вдруг раздался насмешливый голос в глубине палаты.
Болезнь зашипел, как брызги масла на сковороде, и резко повернулся.
Невысокий, худощавый, странно одетый мужчина подошел к кровати больного и присел прямо на постель.
- Вийон, проклятый французишка, когда же ты окончательно сдохнешь? – взвыл Болезнь.
- А никогда, – засмеялся Вийон. – Я же тебя предупреждал. Я буду возвращаться опять и опять. И ничего ты мне не сделаешь. И твой дружок, Война, кстати, тоже.
Вийон брезгливо поморщился и потер кисти рук.
- Там, на стадионе, фу… Это было не столько больно, сколько противно…Ну, убил он меня, и что?**
Вийон прислушался.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.
Я скуп и расточителен во всём.
Я жду и ничего не ожидаю.
Я нищ, и я кичусь своим добром.
- Слышишь, вот он я, и никуда не делся. И этот бедняга, – француз наклонился и стер кровавую слезу, – тоже никуда не денется, обязательно вернётся. Пусть лучше живет, может, жизнь его ещё и сломает. А помрет сейчас – ищи ветра в поле, когда он ещё и в ком родится. Уходи, сегодня Не Твой День.
Через несколько секунд в палате уже никого не было.
Больной парень осторожно вздохнул и открыл мутные от боли и лекарств глаза.
****
«Денька, ты идиот , артист-недоучка, экспериментатор хренов…Чтобы я ещё раз повелся на твои идеи… «Всадник – стихия… мы ничего сделать не сможем… поэта спасет поэт… стихия против стихии...» Засада, блин, называется… Торчим тут, как два прыща на заднице, и ждем, что всё само собой рассосется…»
Степан от злости чуть не запустил бутылкой пива в стену больницы. Но нельзя – они же просто два приблатненных придурка, забредших попить пивка и потусить в тихий уголок, а не сбрендившие охотники Катюшины, устроившие охоту на Всадника. Вот и стой теперь, как пугало, и пялься в черный провал окна. А перед тобой в роли мишени сидит твой братишка и прямо на самом себе проверяет теорию о возможности вызова духа поэта, которая вполне может превратиться в смертельную практику… и по сведенной судорогой спине уже ползут ледяные струйки пота … да и из глаз, прикрытых ресницами, от напряжения сейчас потекут слёзы.
А вот Денис ни капли не нервничал. Ему казалось, что слова и музыка окутывают его и защищают от всех бед мира. Он самозабвенно перебирал струны, и над парком плыли бессмертные слова бессмертного поэта:
Трещит мороз — я вижу розы мая.
Долина слёз мне радостнее рая.
Зажгут костер — и дрожь меня берёт,
Мне сердце отогреет только лед.
Запомню шутку я и вдруг забуду,
Кому презренье, а кому почёт.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.
Не вижу я, кто бродит под окном,
Но звезды в небе ясно различаю.
Я ночью бодр, а сплю я только днем.
Я по земле с опаскою ступаю,
Не вехам, а туману доверяю.
Глухой меня услышит и поймёт.
Я знаю, что полыни горше мёд.
Но как понять, где правда, где причуда?
А сколько истин? Потерял им счет.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.
Не знаю, что длиннее — час иль год,
Ручей иль море переходят вброд?
Из рая я уйду, в аду побуду.
Отчаянье мне веру придаёт.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.
Деня ошибался. Иногда ни музыка, ни стихи не спасают, но это был Его День.
• * Ф.Вийон «Баллада поэтического состязания в Блуа»
• ** 15 сентября 1973 на стадионе в Сантьяго был убит поэт и певец Виктор Хара. Перед смертью ему раздробили кисти рук.
Всадник Война
Охотники против ВойныОни смотрели снизу вверх, на чёрную фигуру Войны в кровавой короне, они видели в отдалении (но не так далеко, как хотели бы) высушенную тень Белого Голода и Чуму, на восковой личине которого проступали алые язвы. Смерть медлил появиться, но его тяжёлое дыхание насыщало самый воздух.
Им опять надо было выбирать.
Темная фигура нависала, как скала, и давила неимоверной тяжестью. Вдруг Всадник обернулся и удивленно воскликнул:
-Эй, а ты кто такая? А ну, стой! Стой, тебе говорю! Ребята, смотрите, какая красотка, давайте догоним и познакомимся, пока эти козявки думать будут.
Что там дальше произошло, охотники и бывший ангел не видели, но всадники куда-то исчезли, и вокруг воцарились тишина и покой.
Проблема выбора никуда не делась, но сначала надо было просто выбраться.
Руки друг у друга освободить оказалось не так уж сложно. Кое-как, хватаясь за что попало, а иногда и за собственные раны, постанывая, подтягивая друг друга и подставляя друг другу плечи, Дин, Сэм и Кастиэль выкарабкались из огромной воронки. Вокруг расстилалась абсолютно незнакомая им местность. Нечто похожее на пустыню, но не пустыня - твёрдо сбитая земля, поросшая бурыми колючками и мягким белым ковылём.
- Кас, - простонал Сэм, садясь прямо на землю, - куда ты нас зашвырнул?
Кас смущенно потер затылок и вытащил из карманов башмачки Дороти.
- Понимаешь, все случилось так быстро. Я только и успел подумать – подальше, к черту на кулички. Может их всё же надеть было надо?
- К черту!? На кулички!? – возмутился Дин, - ты соображай, что думать. В следующий раз ещё в ад нас зашвырнёшь! Или это он и есть…
- Ну что вы, мальчики, – неожиданно раздался мелодичный женский голос, и перед друзьями прямо из воздуха возникла сногсшибательная красавица. Черная грива волос, потрясающие серые глаза, бесподобные очертания фигуры и элегантный белоснежный прикид, из-под которого интимно выглядывало тончайшее нижнее бельё. – Это Казахстан. Я здесь, правда, не живу, но в командировках бываю часто. Не так уж тут и плохо.
- Ты кто такая? – повторил вопрос Всадника Дин. Как наиболее закаленный в вопросах женской красоты, он первый пришел в себя. - И где всадники?
- Ах, всадники, – красавица сделала ручкой пренебрежительный жест и мило поморщила носик. – Ох уж эти мужчины, ну, пусть побегают. А у меня к вам дело.
- Дело? – Дин сразу подобрался, распрямил плечи и стрельнул своим самым бронебойным взглядом. Девушка улыбнулась в ответ. По огневой мощи эта улыбка равнялась залпу РСЗО* и стерла в порошок сердца всех мужских особей в зоне видимости. Даже полулежащий Сэм оживился.
Воспользовавшись тишиной, красотка начала деловито излагать суть своего дела:
- Я знаю, что у вас тут проблемы. Фу-й, эти всадники – мужланы. Мне они тоже не нужны. Если Дин отдаст мне ключ от клетки, Кастиэль покажет дорогу к ней, а Сэм расскажет о её достопримечательностях, я постараюсь убедить Люцифера угомонить своего вояку.
Сэм побледнел и постарался отползти подальше. Красавица посмотрела на него и сочувственно качнула головой.
- Прости, малыш. Я, пожалуй, обойдусь и без описания этих достопримечательностей. Так что, согласны?
Дин и Касс сразу отмерли и завопили.
- Шиш ты у меня что получишь!
-Изыди, нечисть!
Девушка подняла с земли камень и с поразительной точностью метнула его в центр воронки. Земля под ногами дрогнула и заворчала.
-Хотите друг с другом драться?
Друзья задумались. В конце концов, что они теряют? В самом мрачном случае, выпущенный Люцифер ничем не хуже сценария, предложенного им Всадником. А так, вдруг есть шанс? Дин порылся в карманах и вытащил ключ, Кастиэль быстро набросал контуры карты с указателями к клетке, и даже Сэм, запинаясь и судорожно сглатывая, кое-что рассказал из своих воспоминаний.
Красавица сунула ключ в карман, поводила по карте пальчиком, похлопала Сэма по плечу.
- Спасибо, мальчики. Ну, пока. Сматывайтесь отсюда поскорей, пока эти придурки не вернулись.
- Погоди, - всполошился Дин. – Мы ещё встретимся?
Ответом ему был ледяной взгляд серых глаз, в которых неожиданно блеснула сталь.
- Если моя затея не удастся, то обязательно.
И ещё одна улыбка.
Вот только от этой улыбки Дину, да и всем остальным захотелось сигануть обратно в воронку и зарыться поглубже в землю.
***
Люциферу было абсолютно безразлично, откуда взялось в его клетке это бесподобное существо. Точеные ножки, расположившиеся прямо напротив его глаз, притягивали как магнит. Всё остальное вполне могло скрасить даже вечное пребывание в заключении. Он тянул, как мог, чтобы не отвечать на просьбу прекрасной незнакомки. Ну зачем ей сдался этот всадник, чем он ей помешал, и вообще, о чем она думает. С чего это он, Светоносный и так далее и тому подобное, будет его утихомиривать? Но сказать «Нет» - значит сразу расстаться с этим дивным видением.
Красавица нетерпеливо положила ножку на ножку и слегка подалась вперед, предоставляя падшему ангелу ещё более впечатляющий вид для обозрения.
- Послушай. Я ведь не шучу.
Люцифер вздохнул и понял, что игру в гляделки пора заканчивать.
- А что мне с этого будет? – задал он глупейший вопрос, впрочем, ни на что не надеясь.
- Земля.
- Что? – не понял ангел. – В каком смысле? Ты меня выпустишь?
- Нет, конечно, - ножки завлекающе шевельнулись. - Это ваши семейные проблемы. Решайте их сами. Я не уничтожу Землю. Я знаю, что на людей тебе наплевать, но Земля тебе дорога.
- Да этого даже я не могу, – расхохотался Люцифер.
- А я могу.
Слова были произнесены таким тоном, что падшему ангелу стало как-то не по себе. Почему-то он сразу этому поверил.
- Кто ты? Ты - новое творение Отца? Он что, совсем с ума сошел по старости?
- Нет, – ответила красавица, – меня сделали люди. Сотворить нечто подобное Земле, как твой отец, они, конечно, не способны, но вот уничтожить вполне могут. Останови Войну, иначе на том куске оплавленного камня, который останется от Земли, ни ему, ни тебе, ни вашему отцу делать уже больше будет нечего.
- А ты со мной останешься? – жалобно попросил Люцифер. – Ну хоть на чуть-чуть?
Девушка мягко потянулась и огляделась по сторонам.
- Почему бы и нет, – промурлыкала она. – Интерьерчик, правда, так себе, но ты забавный. Мы славно проведём время - люди не зря же меня назвали САТАНОЙ**.
* - Реактивная система залпового огня.
** - Межконтинентальная ракета СС-18
Всадник Голод
Охотники против Голода
Звенят ниточки, хрустит предзимняя наледь. Хрустит. Голод открывает глаза и оборачивается на звук, посмевший нарушить его уединение.
К нему навстречу, подскальзываясь на снегу, спешит жуткое страшилище. Корявые, как ветки давно мертвого дерева, ручки и ножки, глаза, обведенные страшными синяками, косматое гнездо вместо волос на голове, похожая на древнюю стиральную доску фигура.
- Дорогой, - страстно вскрикивает страшилище, мертвой хваткой вцепляясь в ручки кресла Голода, - наконец-то я тебя нашла. Ну, что ты так смотришь на меня? Это же я - твоя Анюра.
- Кто? – в ужасе хрипит Голод.
Страшилище приосанивается и кокетливым жестом поправляет гнездо на голове.
- Анорексия. Правда, у меня очень аристократичное имя?
Анорексия по-хозяйски устраивается на коленях у Голода и, обвив его шею ручками-веточками, начинает рассказывать.
- Ты не представляешь, как я без тебя плохо жила. Только сойдусь с кем-нибудь, и тут сразу – бах! - твой дружок, Смерть, забирает мою любовь. Вот недавно встретила одного милого молодого человека. Шатенчик такой, глазки голубые, мордашка очаровательная, ну прямо ангел. Он мне рассказал, что тоже раньше не пил, не ел, не …ну сам понимаешь, если не пить и не есть, то совсем ничего и делать не надо. Я уже думала – вот она, моя судьба. Но тоже не вышло. Нет, он умничка, сам признался, что заболел и теперь, представь себе, какой ужас, – начал есть, пить и… ну, сам понимаешь, еще много чего непотребного делать. Он меня убедил, что я заслуживаю лучшего в этой жизни, и даже помог найти тебя, милый. Теперь мы с тобой навеки!
- Кхе-кхе... – Голод кое-как отдирает от себя прилипшую, как репейник, Анюру, – хорошо, дорогая, я понял. Отойди на пару шагов и повернись, пожалуйста. Я хочу рассмотреть твою красоту со всех сторон.
Анорексия, постукивая костями, делает несколько шагов и замирает в позе буквы Z.
- Ну как? Я тебе нравлюсь? – спрашивает она.
Не услышав ответа, Анорексия поворачивается и горестно взмахивает руками.
Изо всех сил накручивая колеса своей коляски, Голод уже скрывается за горизонтом.
Больше в этом городе от Всадника никто не пострадал. Только от собственной дурости.
(идея Catold)