Псы

[illan68]

Часть восьмая.
окончание


*******************
Так вот он какой - ад.
Тьма, жар, боль, немой крик и каждый вздох – как глоток огня. И ты не можешь ничего изменить – только кружиться и кружиться в этой тьме. И гореть не сгорая. Бесконечно… Но нет, жар постепенно отступает, и уже не огонь, а острый лёд режет тебе горло, и свет постепенно появляется где-то на самом краю тьмы, как свет от далёкой лампы, который ты видишь сквозь плотно сжатые веки. А может надо просто открыть глаза? Потихоньку, чуть-чуть.. И правда – лампа. Накрыта какой-то темной тряпкой. Крохотная комната со стенами, обшитыми деревом, и открытой дверью в темный холл. Окно в ногах кровати, и за окном – ночь. Очень светлая ночь. Всё хорошо видно – и серебристая поверхность озера, и далекие горы. А ещё под лампой стоит большое мягкое кресло, и в нем кто-то сидит. Свет падает пятном только на книжку с очень легко одетой девицей на обложке, колено, обтянутое потрепанными спортивными штанами, и старую стоптанную тапочку, которая легкомысленно покачивается на большом пальце ноги.

И это – жизнь.

Володю захлестнуло отчаянье.

- Сволочи! – закричал он.

Вернее хотел закричать. То, что вырвалось из его горла, скорее было похоже на шипение, но это подействовало. Книжка полетела на пол, тапочка тоже, а некто в мгновение ока оказался на коленях около кровати.

Господи, да ты издеваешься надо мной, опять этот Боков! Или это всё же ад?

- Парень… Ты что... Ты меня видишь? Хочешь пить? – и Алексей сунул Володе в рот трубочку, которая торчала в стакане с какой-то коричневой жидкость.

Кирсанов машинально сделал несколько глотков, но раскашлялся и со злостью выплюнул её. Он по жизни терпеть не мог всех этих трубочек-зонтиков. Хочешь пить - так пей, чего сосать и булькать. А люди, с сосредоточенным видом и губами гузкой, припавшие к стаканам через эти хворостинки, почему-то напоминали ему огромных жаждущих комаров, с которыми он вдоволь наобщался во время походов.

- С-с-с- кх- кх- волочи! – на этот раз вышло лучше.

Боков растерянно заморгал, а потом расхохотался так, что на глазах выступили слёзы. В холле, что-то зашуршало, потом грохнулось об пол, потом кто-то выругался сквозь зубы и в комнату босиком влетел растрепанный и заспанный Лэкленд.

- Ты что, с ума сошел? Что тут проис…- начал он, но остановился, увидев, что Кирсанов пытается что-то сказать, приподнимаясь и отчаянно царапая пальцами по одеялу - Очнулся!? Мать твою … Лежи, лежи … И говорить тебе нельзя. Пить хочешь? Ну что ты ржешь, дай ему сока!

- Да дал уже. Успокойся – ты не оригинален. Санька, ты знаешь, какое первое слово сказал наш новорождённый, ну там вместо «папы» или «мамы»? Повтори, деточка.

Володя не стал ломаться и повторил.
- Сволочи! Кх-гх-гады! Вы где дозу взяли?

Лэкленд буквально рухнул в кресло и замер в нём, спрятав лицо в ладонях. Значит, Кирсанов знал, что в той бутылке был не наркотик. Ну, паршивец, ну погоди, лейтенант – выздоровеешь, ещё поговорим, по-дружески, так сказать.

Санни встал и быстро направился к двери.
- Я на перевал, позвоню доктору. Узнаю, что дальше то делать. А ты объясни лейтенанту, что к чему.

- Обуйся! – крикнул ему в спину всё ещё сидящий на полу Боков.

Лэкленд обескуражено посмотрел на свои ноги. Похоже, он действительно так и уехал бы босиком, если бы его не остановили. Через минуту на дворе хлопнула дверца машины, завёлся мотор, взвизгнули шины, и опять стало тихо.

Алексей поднялся с пола, подтянул кресло поближе к кровати и сел, пытаясь сообразить, с чего бы начать.

А Кирсанов лежал, крепко зажмурившись, и тратил свои последние силы на то, чтобы не заплакать. Разочарование накрыло его мутной волной и потащило на дно кромешной безнадежности. Это нечестно, просто нечестно. Ну сколько же можно умирать! И ещё так мерзко, когда воздух превращается в камень, и ты разрываешь мышцы и связки в бесполезных попытках его вдохнуть. Зачем они это сделали? А он даже закричать не может, что бы хоть как-то унять эту горечь, это отчаянье, этот страх. Сердце неожиданно замерло, а потом ухнуло куда-то и застучало, как сумасшедшее.

Отчаянье? Горечь? Страх? Но ему же должно быть хорошо, спокойно!
Володя распахнул глаза.

- Мне плохо…
- Что? Где плохо? – всполошился Боков. – Тошнит? Голова кружиться? Сердце болит?

- Да нет же. Мне просто плохо, а должно быть хорошо. Саил не действует… Сколько прошло времени со вчерашнего дня? Сколько вы мне ввели?

- Ах, саил. Прости, ничем помочь не могу. Наркоты не держим. Придется тебе привыкать опять жить, как все люди. А насчет «вчерашнего дня»…

Боков взял часы с прикроватной тумбочки и вывел на них дату.
- Смотри. «Вчерашний день» был девять дней назад. И все это время мы кололи тебе только антибиотики и ещё много всякой муры, а последние два дня одни витамины. Да ты на руки то свои посмотри.

Володя посмотрел и оторопел. Руки были чужими – худые, кожа и кости, полупрозрачные, но вот сгибы около вен… Они были почти чистыми, только легкие желтоватые разводы напоминали о тех страшных синяках, с которыми он прожил последние месяцы.

- Я должен был умереть. Никто не выживает…

- Не расстраивайся, – Алексей осторожно похлопал его по плечу. - Ты ещё клиент скорее того света, чем этого. Ещё, может, и умрешь - ради поддержания статистики. А может, не станешь, а? Такой радостной жизни, как в последнее время, не обещаю, но в ней бывают и приятные моменты. Ну, там покушать чего вкусненького, девушки и всё такое.

- Этого не может быть… От саила не вылечиваются…

- Правильно! – горячо поддержал Боков. – Вот так всем и говори, если кто приставать будет. Не вылечиваются, и точка. Какой саил? Не знаю никакого саила. Украли, заточили, сбежал и всё. Кто из той больнички инфу слил - понятия не имею. Молодец, конечно, но ты, увы, ни при чем. А потом ты просто поехал к друзьям - нервы в порядок привести. На радостях напился и… э-э-э …ну, скажем, голым по пляжу бегал. Простудился. Виноват, надо было сразу доложиться, наказуйте… Ну, дальше сам знаешь, как у нас каяться. Ну и мы каяться будем. Придумаем чего-нибудь – не впервой.

- Но как?

- Да никто и не знает толком. Наркоту тот препарат, что ты Санни показал, из тебя вывел, а со всем остальным…Лекарствами тебя накачивали, и воздух тут какой-то особый, стерильный, фитонциды, горы. Ну и ты же, в принципе, здоровый мужик был, а не настоящий наркоман. В общем, ты сейчас феномен. Так что уж постарайся выжить – хотя бы для науки.

Кирсанов заплакал. Слёзы сами текли по щекам, и он ничего не мог поделать. Стыдно, ох как стыдно… Но слёзы принесли облегчение.

- Знаешь что, - Боков протянул стакан. – На, выпей, и постарайся не потерять сознание, а просто заснуть. Это чай с мёдом и мятой. Рецепт одного моего знакомого, я вас потом познакомлю. Пей.

Володя послушно выпил и действительно почувствовал, что его уносит в сон. Простой, человеческий, не наркотический сон.

Проснулся он в состоянии расслабленного покоя. Ледяная волна ужаса окатила всё тело, и руки сами рванулись к мгновенно открывшимся глазам. Но нет - никаких синяков, даже желтизны вокруг вен почти не видно. Значит всё это - не сон, и он будет жить. Или не будет, но это уже не так важно. И жить, и умирать он будет не наркоманом.

В доме стояла домашняя, уютная тишина. Кто-то позвякивал посудой на кухне. Чуть слышно шелестели шторы, которые шевелил тот самый чудесный воздух, влетающий через приоткрытое окно. Что-то поскрипывало на потолке.

Кирсанов перевёл глаза на потолок, и у него перехватило дыхание, но, слава богу, всего лишь от восторга. Потому что потолка не было, а была сказочно красивая поверхность, переливающаяся всеми оттенками блеска - от серебряного до золотого. Так выглядит вода в солнечный день, если смотреть на неё с другой стороны, из глубины. Кто хоть раз видел это волшебство, никогда его не забудет.

«Озеро... - понял Володя. – Это оно, я хочу к нему…»

Тело, на удивление, оказалось послушным, а вот пол - нет. Вероятно, доски, из которых он был сделан, будучи ещё соснами, мечтали стать палубой гордого парусника и теперь кренились под ногами во все стороны. Да и стены куда-то всё время убегали.

Но если плюнуть на приличия и не бояться что-нибудь уронить, то, хватаясь за что попало и тихонько матерясь, вполне можно добраться до дверей, вписаться в них, а потом в последнем рывке сделать пять шагов и упасть на замечательно мягкий диван, на котором в беспорядке валялись подушки и скомканный плед.

Из кухни выглянул жующий Боков и чуть не поперхнулся, увидев нового постояльца дивана.

- Ты что тут делаешь? А ну марш в постель!

Володя помотал головой и вцепился в подушки, почему-то считая, что это помешает стащить его с дивана.

- Я туда хочу! – он ткнул пальцем в панорамное окно, выходящее на веранду.

Алексей задумался. А почему бы и нет. Врач сказал, что Кирсанова надо по возможности заставлять двигаться. На улице тепло. Пусть посидит на воздухе.

Какое-то время ушло на одевание и препирание, что одевать, а что нет. Наконец, Володя был выведен под ручку, которую упорно пытался выдернуть, усажен в кресло и ещё раз укутан всем тёплым, что было в доме.

- А где Лэкленд? – пропыхтел он из-под кучи пледов.

- Опять поехал на перевал. У нас продуктов мало – тебя же надо теперь кормить, как нормального человека. Ладно, ты посиди, а я пойду, приготовлю тебе что-нибудь.

Кирсанов остался один. Вид, открывающийся перед ним, был так прекрасен, что почти невозможно было поверить, что эта красота существует в том же мире, где есть такие дыры и несчастья, из которых он только что вырвался. И этот мир лежал всего лишь там, за перевалом, и скоро ему надо будет возвращаться туда.

А сил нет, и желания нет. Да, он выжил, но только телом, а от души остались одни ошметки. Его сломали, или он сам себя сломал. Неважно. Наркотика в нем нет, но память то осталась.

Память о том, как его легко взяли.
О том, как он спокойно и бесчувственно смотрел на смерть очередного неудачного эксперимента доктора Саила.
О том нетерпении и вожделении, которые он испытывал, когда игла входила в вену.
О том, как легко живется, когда не надо думать о завтрашнем дне, о своих ошибках – смерть ведь всё равно всё спишет.

Эта отрава никуда не делась, и навсегда останется с ним.

На место дикого напряжения нервов и эйфории от новообретённой жизни стала вползать усталость и апатия.

На веранду вышел Боков, неся в руках чашку с дымящимся бульоном и стакан с какой-то на этот раз красной жидкостью.

-На, выпей! – жизнерадостно начал он и осекся.

За те минуты, пока его не было, Володя как-то странно осунулся, глаза померкли.

- Эй, ты что? Плохо?

- Да нет. – Кирсанов кое-как попытался собрать остатки мужества. - Просто видно устал. Посижу, отдохну – пройдёт. Давай, что ты там принёс.

Есть не хотелось, даже подташнивало от одной мысли о еде, но делать нечего. Надо не показывать вида, надо держаться.

- А что это в стакане?

- Малиново-смородиново-облепиховый сок. Рецепт одного…
- … твоего знакомого. Ты меня с ним познакомишь. Помню. Того же самого или другого?

-Того же. Ты пей – это очень полезно и, что гораздо реже встречается, очень вкусно.

Володя осторожно отпил. Хм-м-м. Действительно вкусно. Если бульон выпить залпом, а потом запить этим – то вполне терпимо. Терпимо… Похоже, это слово станет главным в его жизни.

Но, увы, Жизнь такая хитрая штука, что если захочет – вышибет из тебя и оптимизм и пессимизм. Ты хотел терпеть, стараться не показывать вида, как тебе тяжело? Так вот тебе, получай! Терпи, не показывай.

Рация, стоящая на столике около дверей на веранду, неожиданно взорвалась криком Лэкленда.

- Боков! Лёшка, ответь!

- Да слышу, слышу! – Боков схватил рацию. – Ты чего орёшь?

- Ты нашел то, что искал?

- А откуда ты…

- Заткнись, нашу частоту могу прослушивать, забирай Кирсанова и немедленно увози его туда. У меня на хвосте две машины с латиносами. Я не знаю, что им надо, но явно не мы с тобой. Уходите и сидите там, пока с вами не свяжутся…

- Кто свяжется? – кричал Боков, одновременно прижимая рацию плечом к уху и уже таща ничего не понимающего Кирсанова к резиновой надувной лодке с навесным двигателем, которая лежала на маленьком пляже.

- Да они и свяжутся. Я их задержу.

- Санни, не надо. Уходи в лес. Мы будем…

- Заткнись, я сказал. Тогда они сразу за вами погонятся.

- Вэлл знает?

- Нет. Я не успел позвонить. Черт…

- Санни, уходи, я сказал!

- Всё, не отвлекай меня. Сейчас я машину аккуратненько переверну, и поговорю с ними. Жаль, патронов мало…А потом сдамся. Они еще минут двадцать на меня потратят. Да не переживай – я им нужен как заложник. Ничего они мне не сделают. Им же торговаться надо будет.

В рации грохнул выстрел, и связь оборвалась.
- Быстро, в лодку! – Алексей подтолкнул Кирсанова, и сам полез в неё.

Но Володя встал, как вкопанный.
- Я никуда не поеду.

- Что-о-о-о…
- Я - не - поеду. Если я им нужен – пусть забирают. Не хватало ещё чтобы…

Эх, зря ты это лейтенант, зря. Время разговоров кончилось. Боков и так по жизни выше и тяжелее, а уж когда от тебя осталась половина и он в ярости – спорить с ним вредно для здоровья. Как Алексей не старался сдержаться, но от его удара в челюсть, Володя не только отлетел на метра на два, но ещё и проехал по песку.

Дальше дурного лейтенанта, как щенка, за шкирку кинули в лодку, и она сорвалась с места.

Лодка стрелой пересекла озеро и нырнула в узкую протоку, абсолютно незаметную с воды. Пропетляв ещё метров пятьдесят, лодка уткнулось носом в крохотный, буквально метр на два, язычок песка, который робко высовывался из, казалось, монолитной скалы.

Боков вытащил Володю и втолкнул в каменную щель, которую можно было заметить, только став боком к скале.
- Вверх! – прорычал он. – Хоть на четвереньках, мне ещё лодку затащить надо.

Кирсанов молча стал карабкаться. Было не так уж трудно – по дну щели вилась узенькая тропинка. Кто-то когда-то тут явно ходил.

Тропинка привела к входу в пещеру. Володя заполз в неё и рухнул на пол без сил.
- Не ложись на камень, идиот, – опять прорычал Боков, который, пыхтя, втащил за ним лодку. – Подохнуть хочешь? Вот, я приготовил.

И он швырнул надувной матрас. Как Володя его надувал – он не помнил. Но, видно, всё же надул, потому что, когда начал хоть как-то соображать, то увидел, что лежит на нем. Алексей сидел около костра, свет которого освещал стены и свод пещеры и гипнотизировал взглядом рацию.

- Что это? Где мы? Как ты это место нашел?

- Да нашел уж, – проворчал более миролюбиво Боков. – Не люблю я в последнее время мест, где есть только один вход. Он же и выход. Привычка у меня такая появилась. Вот, лодку нашел в сарае, починил мотор и рыскал по окрестностям всё свободное время, пока Санни сидел с тобой. И нашел, и даже кое-что успел закинуть сюда. Командиру не говорил – думал, засмеёт, а он, гад, догадался. Наверно, действительно посмеивался… Но вот, пригодилось. Наверное, не одному мне приходилось задумываться, как бы спрятаться от незваных гостей. Вон, барахло по углам лежит, так вроде не одну сотню лет тут отсиживались. И мы отсидимся – хрен они нас найдут. Это уметь надо. Вот только с командиром, что делать… Вэл ещё дня три беспокоиться не будет. Санька с ним ещё ночью переговорил. Ну что же они молчат!?

И Боков со злость потряс рацию.

Кирсанов осторожно поднялся. Удивительно - но чувствовал он себя неплохо. Грудь почти не болела, дышалось легко, ноги твердо стояли на земле и руки не дрожали.
- А что это за протока?

- Видно, водосброс из озера, но тут глухо – не пройти. Она уходит в грот, и что там дальше – неизвестно.
- А карта есть?

- Есть, вон в том ящике. Эй, а тебе зачем? Ты что это задумал? – забеспокоился Алексей.
- Посмотреть хочу, мысль есть.

С недовольным видом, но карту Володе Боков всё же выдал.
- Вот, смотри, – Кирсанов ткнул пальцем в карту. – Рядом с городом система озер. Я ещё, когда мы сюда ехали, обратил внимание и удивился – цвет воды, как в горных озерах. Они явно питаются от этого. Где-то соединяются.

- А ты что - специалист по воде? А, понял – ты же этим… сплавом занимался по рекам, как его там?

- Рафтинг. Сплав на надувных лодка. И не просто по рекам, а по горным рекам. И по гротам, кстати, тоже ходил. – И Володя покосился на надувную лодку, лежащую в пещере.

- Не пущу! – взвился Боков. – Слышишь – не пущу!

Он схватил Володю за рубашку и тряхнул его, как пыльный коврик.
- Не пущу. Не для того мы тебя с того света тащили, что бы ты всё псу под хвост пустил. Не хочешь жить – ради бога. Выберемся - сам пистолет тебе заряжу. А сейчас – не позволю.

- Я хочу жить, хочу, но…- закричал Кирсанов и замолчал. Но не потому, что не знал, что сказать.

Внутри него что-то переворачивалось, что-то рождалось и умирало одновременно, что-то пробивалось из, казалось бы, абсолютной пустоты. Он замер, прислушиваясь к себе, и вдруг ему показалось, что откуда-то сверху на него обрушился вал кристально чистой, звенящей, как серебряные колокольчики и рокочущей, как штормовой прибой, воды. И этот вал подхватил его и вынес на свет, как не раз подхватывал раньше, на особо тяжелых перекатах в горах.

Всё, что произошло с ним за эти кошмарные месяцы – осталось позади. Он будет помнить их, он не раз ещё проснется от собственного крика, когда увидит во сне иглу, входящую в его тело, он будет думать об этом, вспоминать и переживать, оценивать свои поступки, осуждать себя, пытаться исправить свои ошибки и учиться не повторять их. Но он будет жить дальше, и он не будет бояться выходить на новые бурлящие пороги реки Жизни.

Володя провел ладонями по лицу, ожидая, что оно окажется мокрым. Но нет – лицо было сухим.

- Я хочу жить, – уже спокойнее проговорил он. – Я хочу подраться с тобой, я хочу извиниться перед отцом, я хочу узнать, как меня нашли, и я хочу найти Майю, я ведь бросил её… Я очень хочу жить. Но для этого я должен остаться человеком, а не прячущейся по углам крысой. Пойми…

Странный порыв ветра пронесся по пещере. Он должен был бы загасить слабенький огонь костра, но нет… Пламя костра рванулось вверх, рассыпая вокруг себя искры и освещая все темные углы. Но в одном углу Тьма не отупила, а сгустилась и завихрилась в грозный, разрастающийся смерч.



-Не-е-ет!!! – взвыл Тайрон. – Он наш, мы так не договаривались!
- Да я то тут причем? – возмутился Рекс, на всякий случай принимая боевую стойку. – Человек сам решил. Это его выбор.

Но Тайрон не слышал. Его глаза разгорались багровым пламенем, и Тьма клубилась вокруг него.

- Тайрон, прекрати! – зарычал Рекс. - Прекрати сейчас же, ты же знаешь, что не имеешь права вмешиваться. Сдуйся!!!

Это помогло. Тайрон принял свой нормальный облик, но, яростно сверкнув глазами, пулей вылетел из пещеры.

Рекс несколько минут подождал. Потом вздохнул и пошел искать друга. А то натворит ещё дел со злости.

Но искать долго не пришлось. Тайрон сидел на камне у воды и тоскливо смотрел на небо.

- Ты ещё на луну повой, – фыркнул Рекс. – Ну что ты ведёшь себя, как дворовая шавка, у которой отняли косточку. Они не наша добыча. Мы только помогаем им идти своим Путем, но Путь они выбирают сами.

Тайрон покосился на Рекса.
- Меня уроют... – печально сообщил он. – Такого провала у нас давно не было.

- А что, ниже Преисподней ещё что- то есть? И потом, ты же не виноват.

- Если бы я не связался с тобой…

- Он всё равно вернулся бы к Свету. Ты же знаешь – на Путях нет точки невозврата. Это не от нас зависит.

- Можно подумать, у вас наказывают только виноватых.

На это Рекс промолчал. Ничего не скажешь – всякое бывает.

- Зато представь, как будет довольна Рейна. Теперь Терри в надёжных руках, он много чему сможет научиться от того человека. Жаль, что этого человеческого щенка выпороть уже нельзя. Малышу было бы полезно на такое посмотреть.

- Я бы сам на это с удовольствием посмотрел, – проворчал Тайрон.

Но аргумент Рекса его убедил. Между недовольным начальством и недовольной Рейной, Тайрон всё же выбрал бы недовольное начальство. Спокойнее как- то.

Тут псы услышали шорох у себя за спинами и обернулись. Боков и Кирсанов тащили вниз по тропинки лодку, с которой уже был снят двигатель.

- Ладно, – теперь уже вздохнул Тайрон. – Пойдем, поможем этому сумасшедшему. Раз уж я его упустил – пусть живет. Нечего ангелов плодить.


«Что я делаю, что делаю… - думал Алексей. – Я же своими руками отправляю его свернуть себе шею, Санни меня убьёт»

Но он молчал и помогал Кирсанову проверять крепления, вёсла, спасжилет, который тоже нашелся в его загашнике. Потому что это парень был прав, прав на все сто. Это умирать не важно, как, а жить имеет смысл только человеком.

Наконец, все было готово.

Володя прыгнул в лодку, оттолкнулся от берега и махнул на прощание рукой.

- Я быстро.
«Ну вот, - подумал Боков. – У Вэлла ещё один последователь нашелся. Чему бы хорошему поучился лучше».

Он не стал подниматься в пещеру, а направился, прыгая по камням, к берегу озера. Не было у него сил сидеть в том каменном мешке.

Алексей не видел, как вслед за лодкой от берега метнулись две тени. Темная и светлая.

Он просидел на берегу весь день, а к вечеру заснул. И ему приснился странный сон. Как будто какой-то вихрь, сплетённый из света и тьмы, несёт его через пустоту, а потом огромная пещера, в которой много странно одетых людей, среди которых его погибшие друзья Белов и Серкудиев, и два пса…

Уже поздно ночью, на том берегу, где стоял домик, что-то грохнуло, озеро на мгновение озарилось яркой вспышкой, раздалось несколько автоматных очередей и всё стихло.

Боков вскочил на уже прилично замерзшие ноги и забегал по берегу, пытаясь хоть что-то рассмотреть. Но тут одновременно раздался звук лодочного мотора, и заговорила рация.

- Лешка, ты где? Мы сейчас тебя заберём.

- Вэлл, это ты?

- А кто же ещё.

- Как…как… дела?

- Да всё в порядке! Пит с остальными мексикосов довязывает, а Санни отправил меня за тобой. Волнуется.

- Сам-то он как?

- Да помяли его немного, ногу прострелили, а так - легко отделался.

- А Кирсанов где?

- В городе остался. Его врач от себя так и не выпустил. Представляешь, он к нам ввалился мокрый, замерзший – и ничего. Даже температура не поднялась. Доктор в обалдении – говорит, феномен. Всё, сгорел мужик. Медики его теперь на части разбирать станут. О, я уже вижу тебя… А чего ты бегаешь, как ненормальный?

- Греюсь, замерз как пёс.

Тьфу! И что это всё время в голову лезут псы.

Позабыв свои тревоги,
Мы выходим на порог,
Перед нами две дороги –
Самый жизненный урок.
Вот одна, широкой лентой,
Так ровна и так легка,
Вдаль уходят километры,
Словно быстрая река,
Так заманчиво-игривы
На обочинах огни.
Так багряно-торопливо
Наливаются они,
Зажигаясь долгой лентой,
В темноту горящий ряд.
Здесь бывает много света…
Но одна дорога – в ад.
А другая – где-то лужи,
Где-то дерзкий перевал,
Где-то шире, где-то уже…
Где-то озера овал.
Не всегда чиста до блеска,
Но пройди ее сполна –
И за дальним перелеском
К Свету выведет она.
KGB

Генерал разогнулся и потёр болезненно ноющую поясницу. Идея вырыть компостную яму в саду, конечно, была не ахти какой гениально, но что бы хоть чем-то занять себя – сойдёт. Он обернулся и всплеснул руками. А вот идея сначала собрать в кучу листья для этой ямы, а потом уже рыть её – точно была плохой. Потому что куча исчезла. На её месте сидел страшно довольный Терри в ожидании похвалы за то, что он все листья разложил обратно, под деревья, где им и положено быть.

- Что же ты натворил, малыш, – генерал присел, взял лохматую голову в ладони и заглянул в весёлые щенячьи глаза.

Интересно, ну почему ему все время кажется, что в их глубине мелькают багровые искорки. Или так и надо, для этой породы? Хотя какой породы может быть щенок, подобранный на улице.

Но ни Кирсанова, ни самого щенка это абсолютно не интересовало.

Лизнув человека в нос, Терри счел свой долг по наведению порядка в саду выполненным и побежал в дальний угол сада. Он почувствовал, что там его ждут.

И точно.
- Папа, мама! – радостно завизжал Терри и бросился уже со всех лап, но, подлетев к ним, резко остановился и принюхался.

- Папа, а почему от тебя пахнет паленым?

- Э-э-э… понимаешь ли сынок… тут…в общем…

- Папа горит на работе! – выручила Тайрона Рейна. – У него очень-очень много работы и его очень-очень ценят. Вот теперь он даже наведываться к тебе какое-то время сможет гораздо реже. Будет занят. Но ты ведь потерпишь и будешь хорошо себя вести, правда?

- Конечно, я и так хорошо себя веду, помогаю человеку. Только он грустный почти всё время.

- Это ничего, – Тайрон постарался скрыть улыбку. - Он скоро перестанет грустить. К нему приедет его сын…

- Его щенок? Здорово!

- Да, здорово, и ты постарайся подружиться с ним и познакомиться с еще одним качеством человеческой души. Оно называется – стыд.

- Хорошо, папа.

- Ну всё, беги. Нам с мамой пора.

- Какой он замечательный! – восхитилась Рейна вслед убегающему Терри.

- Дорогая! – смущенно спросил Тайрон. – А что, действительно есть ещё запах, всё ведь уже зажило?

- Есть чуть – чуть. Сам виноват. Надо было лизнуть кого надо куда надо, а не вступать в пререкания: «Они сами выбирают свой путь… Они не добыча» .

- Ты права, дорогая, во всём права. И эти врата в Лоуренсе - такая дыра. Посадить Адского пса в качестве сторожа – это же надо было придумать.

- Ничего, сельская местность, чистый воздух, тихие провинциальные люди – отдохнешь. Тебе полезно! – утешила Рейна.

- Но я буду скучать по тебе и малышу. Ну почему я не промолчал…

«Но ты же ни капельки не раскаиваешься, - подумала Рейна. - Я же вижу. Ох уж это Рекс – его дурное влияние. А насчет скучать… В этих сельских местностях тоже хватает милых мордашек, которые умеют призывно вертеть хвостами. Что-то мне подсказывает, дорогой, что моё следующее задание тоже потерпит фиаско, и ты не долго останешься в одиночестве»

Генерал закончил сгребать листья в новую кучу и оглянулся. Ну где носит этого непоседу?

- Терри, мальчик, иди сюда! - позвал он.

Терри выскочи из-за кустов и начал прыгать вокруг Алексея Георгиевича и звонко лаять, видно, пытаясь рассказать что-то очень-очень важное.

В этот момент зазвонил телефон. Звонил его заместитель, выполняющий обязанности генерала в его отсутствие. Кирсанов уже приучил своё сердце не срываться в бешеный галоп от каждого звонка, но всё же секунду помедлил перед тем, как ответить.

- Да, Роберт, я тебя слушаю.

- Сэр, вам надо срочно приехать! – было заметно, что зам пытается из всех сил контролировать свой голос.

Кирсанов осторожно сел на листья и спросил.
- Что… случилось?

- Сэр! – опять официально начал его зам, но не выдержал и закричал в трубку. – Алексей Георгиевич, он нашелся… приезжайте… тут такое творится. И Лэкленд… их же без вас просто съедят…

- Кого … их?

- Да Санни и вашего сына. Он, ну то есть Лэкленд, его нашел уже десять дней назад… и они где-то были всё это время… отдыхали, видите ли. Им головы поотрывают… Я уже отправил самолёт. Сейчас за вами заедут.

- Хорошо, спасибо, через десять минут буду готов.
Генерал отключил телефон и замер.

«Терпи, - твердил он себе. – Терпи»
Иногда и радость, что бы она не убила тебя, надо перетерпеть.

А Терри смотрел на человека и думал.

«Ты ведь теперь не будешь больше грустить, правда? Ты уже улыбаешься. Точно, папа, правду сказал. Ур-р-р-р-а!»

Алекс и Ники уже минут пятнадцать топтались под дверью кабинета Арины, не решаясь войти.

- Ники! – уговаривал Алекс. – Ну пойми, Рекса уже нет две недели, с ним, может, что-то случилось. Мы должны рассказать.

- Но он же сказал, что ему надо по своим делам, а мы, получается, его выдадим.

- Он сказал, что на пару дней. Мог бы и предупредить, что задержится. Ники, как хочешь, а я иду к Арине. Можешь оставаться, если боишься, что Рекс рассердится.

- Нет! – Ники вцепилась в рукав Алекса. – Если идти, то вместе. Только ты первый.

Ну естественно, как же иначе. Алекс приосанился, расправил плечи, решительно открыл дверь и… так и застрял в ней, остолбенев от невиданной до сих пор картины. За его спиной испуганно мышкой пискнула Ники.

Арина плакала.

Она сидела не за столом, а в одном из своих знаменитых кресел и тихо всхлипывала. Рядом с ней стоял Геральд и, наклонясь, протягивал ей огромный, как парламентерский флаг, белый платок. На полу сидел Рекс, положив голову на колени Арины, и пытался заглянуть ей в глаза.

- Вас что, не учили стучатся? – рявкнул Геральд на потрясённых Хранителей. – А ну брысь отсюда!

- Нет, нет, пусть остаются. Я уже в порядке. Я сама их хотела вызывать.

Арина последний раз всхлипнула, утерла глаза и отдала платок Геральду.

- Спасибо. Вы что-то хотели, ребята?

- Да мы…это… просто…

- Мы просто соскучились… – ляпнула Ники и почувствовала, что у неё запылали уши.

- Соскучились? – расхохотался Геральд. – Ну, Арина, у тебя цирк почище моего. Скучающие по начальству подчиненные – это что-то новенькое. Ладно, разбирайся с этими клоунами сама. У меня своих хватает. Я пошел.

И Геральд исчез.

- Так в чем дело?
- Ну мы просто шли мимо… решили зайти… – теперь уши пылали уже и у Алекса.

В ладони Старшей ткнулся холодный нос.

«Ну ладно, ну зачем нам эти сложности? - говорили золотистые глаза Рекса, которыми он преданно смотрел на Арину. – Соскучились, шли мимо, зашли – пусть всё так и будет»

«Ты что-то знаешь, знаешь… Но не хочешь говорить, - Арина погладила Рекса по голове. – Ладно. Будь по твоему. Может, когда-нибудь расскажешь»

Старшая встала, взяла папку со стола и протянула её Алексу и Ники.

- Вот, новое задание для вас, получила час назад.

- Майя Сьерра и Владимир… Кирсанов… – прочитал Алекс. - Так это же… а, ну да, неважно. Всё понятно. Хорошо. Пойдем, Ники, изучим. Рекс, ты с нами?

«С вами, с вами. Куда же я денусь».

Рекс сунул морду в папку.

«У-у-у. Какая испуганная девочка. Где то я уже её видел…О, так это же с неё Рейна свои человеческий образ сделал… Да, повезло этому щенку, только ему надо будет о-о-о-о-чень постараться, что бы эта девушка ЗАХОТЕЛА стать красавицей. Ну ничего, поможем. Это уже наша работа»

Художник Анри Жюли и его старый друг-врач сидели на веранде и любовались озером Беглецов.

«Как удачно вышло, что он попросил меня нарисовать это озеро, - думал Жюли – Теперь тут стало людно и так интересно»

«Как удачно вышло, что я попросил нарисовать меня, - думал врач. – Люди, Хранители, Псы – такие забавные. Пусть приходят, почему бы Природе и не помочь тем, кто этого стоит»