Знай наших!

Отальное ЗДЕСЯ

@темы: Разное;

---

За всё приходится платить!

За всё приходится платить.
За жизнь - трудом и часто болью.
Похмельем в праздничном застолье.
За все приходится платить.

За «упоение в бою»
Плачу своим разбитым носом.
И озадаченность вопросом -
Зачем его везде сую.

За жизнь в семье , за их улыбки,
Плачу свободою своей.
Не жалко, вместе нам теплей,
Во мгле туманов жизни зыбких.

И среди тишины могил
От горя я порой скулю
За то, что я отца люблю.
За то, что он меня любил.

Я за удар плачу ударом.
За шутку шуткой расплачусь.
Поверьте, я не мелочусь,
Мне ничего не надо даром.

Плачу друзьям своим стихами,
Чтоб слышать смех счастливый их.
За свет, в глазах мне дорогих,
Ну, это знаете вы сами…

@темы: Стихи;

---

Горький шоколад

Ах эта горечь искушенья,
Ах эта сладостность греха,
Ах этот трепет возбужденья,
В рожденье дерзкого стиха.

Мораль скучна, почти бесцветна.
Нам пресен её истин вкус.
К себе нас тянет плод запретный.
И Змея хитрого искус
Лежит у каждого навечно
В душе, что свыше нам дана.
Летим, как мотыльки беспечно
На пламя адского огня.
И демона, познав объятья,
Мы знаем - нет пути назад.
Готовы пить своё проклятье,
Как страстный горький шоколад.

запись создана: 18.08.2011 в 23:56

@темы: Стихи по СПНу

---

В. Высоцкий. Маски.

"Вы клоун и для вас весь мир арена"
Фалли.




Смеюсь навзрыд среди кривых зеркал,
Меня, должно быть, ловко разыграли:
Крючки носов и до ушей оскал -
Как на венецианском карнавале

Вокруг меня смыкается кольцо,
Меня хватают, вовлекают в пляску.
Так-так, мое нормальное лицо
Все остальные приняли за маску.

Петарды, конфетти! Но все не так...
И маски на меня глядят с укором.
Они кричат, что я опять не в такт,
Что наступаю на ноги партнерам.

Что делать мне? Бежать, да поскорей?
А может, вместе с ними веселиться?
Надеюсь я - под маскою зверей
Бывают человеческие лица.

Все в масках, париках - все, как один.
Кто сказочен, а кто - литературен.
Сосед мой справа - грустный арлекин,
Другой палач, а каждый третий - дурень.

Я в хоровод вступаю хохоча,
Но все-таки мне неспокойно с ними, -
А вдруг кому-то маска палача
Понравится, и он ее не снимет?

Вдруг арлекин навеки загрустит,
Любуясь сам своим лицом печальным?
Что, если дурень свой дурацкий вид
Так и забудет на лице нормальном?

Смеются злые маски надо мной,
Веселые - те начинают злиться,
За маской пряча, словно за стеной,
Свои людские подлинные лица.

За музами гоняюсь по пятам,
Но ни одну не попрошу открыться:
Что, если маски сброшены, а там
Все те же полумаски-полулица?

Я в тайну масок все-таки проник.
Уверен я, что мой анализ точен:
И маска равнодушья у иных -
Защита от плевков и от пощечин.

Но если был без маски подлецом,
Носи ее. А вы? У вас все ясно.
Зачем скрываться под чужим лицом,
Когда свое, воистину, прекрасно?

Как доброго лица не прозевать,
Как честных угадать наверняка мне?
Они решили маски надевать,
Чтоб не разбить свое лицо о камни.

запись создана: 16.08.2011 в 12:08

---

Туман.

Туман. И колокол вдали…
Не видно моря и земли,
Не слышен даже тихий плеск прибоя.
Он съел бульвар, фонтаны, парк.
Он съел весь свет, он съел весь мрак.
Он погасил дыхание живое.

Я утром брел в нём наугад.
Пустых кафе печальный ряд,
Ночь переживших шумного веселья.
И чувств фальшивых мишура,
Едва доживших до утра,
В погасшем взгляде хмурого ди-джея.

Туман съедал, душил нас всех.
Но вдруг раздался тихий смех.
Ди-джей мне подмигнул и поклонился.
И сквозь туман, сквозь грусть, сквозь страх
Прекрасный вальс, как в детских снах,
Великого Шопена заструился.

Мелькнула тень и видел я
Поверьте, я не вру, друзья.
Как бомж, закрыв глаза и улыбаясь,
Что здесь бутылки собирал,
С туманом вместе танцевал,
Чужого злого взгляда не стесняясь.

Туман его, кружа, обнял
И тихо, ласково шептал
О чем-то очень легком и беспечном.
Его от жизни он укрыл
И на мгновенье подарил
Покой душе, потерянной навечно.

И между прочим так всё и было. У ди-джея аж челюсть отвисла.

запись создана: 16.08.2011 в 22:44

@темы: Стихи;

---

Мужчины и Женщины.

Что же у нас осталось в сухом остатке после той бури в стакане, которая разразилась вчера у меня в дневе.
Пересеклись дорожки двух мужиков, которые плавают в женском море. И что из этого вышло? Как всегда – драка.
Ну я попытаюсь тут изложить свои мысли по этому поводу.
Есть такие люди, и я с ними встречался, которые считают, что человечество делиться на две категории – таких как они и идиотов. И все хорошо до того момента, пока всех непохожих на них они могут причислить r идиотам. Но наступает момент Х и эти люди вдруг сталкиваются с теми, кого ну никак идиотом обозначить нельзя, но и похожим на себя тоже. И вот тут случается драма. И это, между прочим, не смешно. Даже если вы с ними никак не конкурируете и не имеете никаких общих интересов, все равно они станут вашими врагами. Им нестерпимо признаться самим себе, что они ошибались и единственный способ для них справиться с этой ситуацией - уничтожить вас.

У нас с Фалли одна общая черта – сильное женское начало на уровне психики и, возможно даже на уровне той самой биохимии. Вот только результат, к которому это привело – разный. Я полюбил женщин и, как следствие самого себя, он – возненавидел себя и , как следствие,женщин.

Все знают его конечный диагноз, который он мне поставил – я маленькая девчонка. Но вряд ли кто-то прочел его первый диагноз, который он сделал, только прочитав мой профиль в самом начале нашего диспута. Вот он:

Игорь и 32 года, что вносит вас в соответствующую колонку личностей с явным отвращением к себе

Мама дорогая, у меня даже глаза на лоб полезли. Уж в чем меня обычно обвиняют, так это в самоуверенность, самолюбовании и самовлюбленности. Откуда можно взять такие выводы только из пола, имени и возраста я просто не мог представить.
Но всё стало на свои места, когда моя дорогая Амина таки раскрутила парня на откровенность.(Ну я же говорил, говорил – он на неё неровно дышит). Оказывается то вот что

Я не кокетка, я просто не типичен, Элли спросите, или Гениус, или еще кого из психологов-профи. Они подтвердят, что на типичного тридцателетнего мужчину в сети(ключевое) я не тяну… Например доказательств тому, что я настоящий и то, за кого себя выдаю, море: фотографии, свидетельства независимых, не связанных между собой, людей, часть из которых относятся ко мне негативно. … Да никто ... не сомневается в том, что я мужик, просто в сети выражаюсь нетипично для своего возраста. Не на тридцак.

У парня проблемы и он даже уже побывал у врачей. Что они там ему наговорили, не знаю, но явно не помогли с этими проблемами, а даже их усугубили.
Товарищ просто спроецировал своё состояние на меня. Страх перед своим женским началом у Фалли вылился в ненависть к самому себе и к женщинам. Отсюда и его дикое стремление доказать, что он всё же мужик и унижать женщин. Отсюда и матерщина, похабщина, агрессивность, и абсолютно бессмысленное размахивание какими то фотографиями и свидетельствами своих недругов. Ну это же инет, ну скажите мне, что здесь нельзя сфальсифицировать, если всё можно подделать даже в реале.
Именно такие мужчины в средние века жгли женщин на кострах, что бы отомстить им за свои слабости. Сейчас они жаждут принимать участие в «охоте на ведьм» хотя бы в инете.
Парня мучает вот, что:

А где доказательства того, что Илла - действительно такой вот больной мужик с женской психикой, а не типичная малолетняя дурочка изображающая мужика?

Оказывается есть и ещё один вариант. Я не девчонка - я мужик с больной психикой.
Почему Фалли не стал настаивать именно на этом варианте? Да потому то психика у нас действительно похожа. Вот только я её не считаю больной и живу себе припеваючи, не мучаясь и терзаясь по этому поводу, а даже снимая сливки и получая от самого себя, любимого, удовольствие.( Почему со мной так получилось – это отдельный разговор. Я, пожалуй, напишу на эту тему в следующей части «Территорий»).

Упс, это что же получается – он страдает, мается, что-то кому-то доказывает, а я – нет. Непорядок. Признаться самому себе, что сам гадил себе жизнь до тридцати лет просто невозможно. Тот же комплекс неполноценности не позволит. Глоткой подавить меня не удалось – язык у меня не менее длинный и ядовитый, чем у него, и нервы крепкие. Оскорбить меня тем, что я женщина - тоже. Чего мне оскорбляться – я люблю женщин. Эх, если я был той самой маленькой девочкой и имел бы такую же голову и способности, как сейчас, и успел бы сделать все, что сделал до сих пор хотя бы на фанфикшене, то какая шикарная женщина из меня бы выросла с годами. Даже завидно.

Значит надо меня уничтожить ибо:

Дискредитируете вы наш пол.

Значит надо поднять флаг – Игоря -Илла , 32 летнего мужчины не существует. Всё. Приплыли.
Идеальный вариант вот какой:

Пожалуйста очистите землю от вашего присутствия, вас сюда никто не звал, вернитесь в состояние сперматозоида и валите нафиг от яйцеклетки, к которой вас не приглашали)))

Блин, даже «пожалуйста» сказал. Нет, ну это правда шедевр, дарю всем.

Что будет дальше?
Да ничего. Это же инет. Физически добраться до меня Фалли не может. Общих интересов у нас нет – разные экологические ниши. Его отношение ко мне – мне по барабану. Моим друзьям, по моему, тоже безразличен мой пол, возраст и т.д. Вон, Амина, даже в профиль не смотрела. Даже обидно.
А вот недругам… О-о-о, представляю, например, глаза той же Мирры, если ей объяснят, что гад, на которого она положила столько лет жизни и так и не добилась ничего, всего лишь маленькая, затюканная родителями девочка. Вот это удар! Даже я не придумал бы лучшей мести.

Фалли, если захочешь общаться со мной по человечески – всегда пожалуйста
(Это уже отменяется - чел не внял.)

Я на тебя зла не держу и сменю своё провокационное «Фалли» на что-то более потребное. Но предупреждаю – Мастером или Падшим звать не буду. Это явно перегиб в твоих амбициях.
Если будешь гадить у меня в дневе – буду просто чистить. На брызганье слюной обращать внимание не буду. Мыслей, с которыми я хотел бы поспорить, я в твоих постах пока не нашел. Найду - посмотрим. Ну, а как с тобой поступают, когда ты лезешь в моё общения с другими юзерами, тебе продемонстрировала Людовига. Делай выводы.
Да, кстати, у неё в фике другой вариант обмана в инете. Там себя за прекрасного рыцаря выдавала старая одинокая Баба Яга. Ну это понятно, Людовига же женщина и для неё молоденькие девочки не являются чем то оскорбительным.
И чего это её тоже волнует эта проблема? Неужели какая то баба обманула?


Я же остаюсь тем же самым Иллой. Ещё раз признаюсь в своей любви к женщинам всех возрастов, рас, вероисповеданий и тому, что они делают для нас мужчин и для всего человечества.
Всем привет.
Девчонки и те, кто ими претворяется! Я закрыл днев от этого придурка. Ходите ко мне, не бойтесь .

@темы: Разное;

---

Иногда...

Иногда устаю я от глупости,
От бессмысленной мелочной скупости.
От амбиций раздутых немереных
И от морд, в своей власти уверенных.
От обид, от потерь, от бессилия,
От тупого и злого насилия,
От предательства, зависти, злобы
И от ханжества всех узколобых.
Я тогда сам в себе замыкаюсь.
Очень долго ни с кем не встречаюсь.
Не умею я болью делиться.
Знаю, этим не стоит гордиться.
Знаю, гордость с гордынею путаю
И за это наказанным буду я.
Знаю, позже наверно раскаюсь,
Что с собой в одиночестве маюсь.
Сам себя на замок запираю
И отсчет своей тьмы начинаю.
Сам на горло себе наступаю.
Сам себе свою грязь выжигаю.
Хоть из горечи злого колодца
Выплывать мне пока удается.

«О, глядите, пропажа явилась.
У тебя ничего не случилось?»
Улыбаюсь в ответ беззаботно:
«Ничего… просто много работы…»

@темы: Стихи;

---

Для Странников и всех-всех-всех.

Пыль злых дорог, пустых сомнений пыль,
Разлук пустыни, горя перевалы,
Суровые безжалостности скалы,
Леса тоски и горечи полынь,
Потерь провалы - ими жизнь полна.
И все мы странники по ней. Не отвертеться,
Не спрятаться и никуда не деться.
И кажется, порою, что волна
Проблем накроет и на дно утянет.
И солнце больше никогда не встанет,
А ночь вокруг – бездонна и темна.
И только звезд мерцание в вышине.
Но каждый раз, когда на них смотрю я,
Я вспоминаю истину простую,
Что среди них в холодной, мертвой мгле
Мерцал тот, первый, оторвавшись от Земли,
Кого в подарок люди ей создали.
И «Спутником» его не зря назвали.
Пусть светят наших спутников огни.

@темы: Стихи;

---

Ух, как понравилось.

Ваш архетип - Любовник

Ценности:сексуальность, страстность. Потребности:чувственность. Мотивация: эмоциональность, искусство. Проявление архетипа: Стремление всегда быть симпатичным для окружающих, склонность к проявлению бурных эмоций. Душа компании, стремится быть в центре внимания. Общительный, интересный собеседник, легко находит общий язык. Ценит прекрасное. Склонен к импульсивности. Стиль управления: эмоциональный. Ориентирован на яркие впечатления. Предположительная ориентация деятельности: реклама, мода, искусство, психология, музыка, дизайн, автор. Лучшее проявление: талантливый, творческий человек. Худшее: скандальность, эпатаж. Символ: танцор. Воплощение: Венера, Афродита, Дионис. Стихия: Вода.

Пройти тест

Мама дорогая, всё в точку.Ну разве что на сторону хожу только в инете..И кстати худшие - полностью согласен. Ну а то что меня в программисты занесло, так это же - автор. Мы, программисты, точно - единственные и неповторимые. И танцевать ещё в институте учился аж три года. Ну прямо не в бровь, а в глаз. И вода - это точно моя стихия.


А вот это я.

@темы: Разное;

---

Мой любимый клип по СПНу

@темы: Разное;

---

Драблы-2

Теперь я не умру… И не потому что ты невозможным образом появился рядом со мной и вывернул руль. Моя боль, которая казалась мне самой большой болью в мире и от которой я пытался уйти, осталась со мной и она ничуть не меньше. Она даже стала больше - теперь я знаю, что мне и дальше жить с ней. Но, подарив мне жизнь, ты заплатил цену, которую, возможно, не мог себе позволить. Ты стоишь спиной ко мне и я даже не вижу твоего лица, но своими чувствами, обострившимися в миг смертной тоски, ощущаю, какая огромная тяжесть лежит на твоих плечах, вижу, как ты смотришь в бездонное отчаянье и чувствую, какая боль рвет твоё сердце. Но ты стоишь и ты не сломался…
Значит и я должен выстоять .Я сберегу свою жизнь, полученную в подарок от этого странного парня, появившегося ниоткуда и ушедший в никуда.




«Лес,туман,болото? Тьфу… И вместо нормального ножа идиотский лучик света… Ядовитая же слюна у этого маленького гада, на которого я сдуру полез охотиться один… Попало на руку, а какие глюки…Я, блин, сейчас полезу в черную дыру, где должен убить непонятно что или кого. Вот, так и знал, стоит отец. Не тот черный придурок в плаще, а мой, собственный… Со своей наглой улыбочкой. Я приставляю луч к его груди.
Берегись, я избавлюсь от твоего давления, стану лучше, сильнее, спокойнее. ... Я сейчас убью зло, которое сидит во мне из-за тебя. Неуверенность в себе, обиду, злость, командные замашки… Ты молча смотришь мне в глаза… Кем же я стану, если ты уйдёшь? Ты часть меня. Плохая или хорошая – неважно. Плевать…Не хочу… Ты мой отец и я не откажусь от тебя, даже если это означает мою смерть. Дурацкий меч летит к твоим ногам. Если хочешь – убивай меня ты»
Когда Сэм и Бобби нашли Дина на пушке леса, он лежал без сознания. Рядом валялся нож, а рубашка в области сердца была разрезана.
- Он что, тоже пытался убить сам себя? – ужаснулся Сэм. – Как эта тварь заставляет всех это делать?
- Не знаю, - проворчал Бобби - Очухается – расскажет.



- Ты был моим слугой, всадником Смерти.
- Я был размалёванным шутом в дешевом кровавом балагане на дне жизни.
- Я давал тебе наслаждение.
- Это было наслаждение чудовища, пьющего чужую жизнь.
- Но ты и теперь убиваешь.
- Тех, кто ценит только свою жизнь.
- А ты - свою?
- Я готов её отдать тому, кто распорядится ею лучше, чем я.
- Ты не выиграешь битву со мной.
- Это не важно. Важно, что я выиграл битву с самим собой.
- Я способен уничтожить любого.
- Ты не способен уничтожить мою память о них.
- Я могу уничтожить тебя.
- Ты не сможешь уничтожить память обо мне.
- Мы ещё встретимся.
- Нет. Пока я жив – тебя нет. Когда ты придешь – не будет меня.
.

@темы: Драблы

---

Сны в осеннюю ночь

Вот мой первый фик, который я написал после серии 5.04. Ну уж очень мне было интересно, что происходило с Сэмом, пока Дин смотрел свой сон. По содержанию фик уже устарел, но в условии хиатуса и СПН-голода может кому-нибудь будет интересно. Выкладываю как написал, ничего не переделывая.




Я жил как жил. Я сделал всё что смог.
Пусть честь потеряна, но совесть я сберёг.

Сэм.



- Дин. Не делай этого.

- Пока, Сэм.

Гудки отбоя гулко звучали в ночи, несколько секунд Сэм ещё автоматически вёл машину, а потом… Видно, автопилот опытного водителя вывел машину на обочину и только тогда позволил сознанию отключиться. Сэм даже не почувствовал, как его голова ударилась о стекло окна, а пальцы, вцепившиеся в руль, свело судорогой. Мимо проносились машины, и никто в них не знал, что парень, как будто решивший слегка вздремнуть в пути, на самом деле опытный охотник Сэм Винчестер, первый раз в жизни потерявший сознание не от удара по голове чем-то, или удара головой обо что-то, а просто от ужаса.

Сознание Сэма быстро нырнуло в уютную темноту, в которой растворились весь кошмар и всё счастье последнего года. Все встречи и потери, все страхи и надежды. И кулак, летящий в лицо Дина, и отчаянное лицо Дина, летящее навстречу кулаку. И то состояние души, когда всё вокруг кажется нереальным, кошмарным сном, в котором прожил Сэм все последние недели. Недели, уместившиеся между словами Дина: «Всё в порядке. Не надо ничего говорить. Вместе наломали дров - вместе и разрулим» и «Пока, Сэм», и вместившие в себя столько ужаса, что Сэм даже и не подозревал о его сокрушительной силе.

Но человеческий организм хитрая штука. Он не позволит просто так разрушить сам себя, поэтому на какое-то время Сэма просто не стало. Но этого времени хватило, чтобы рядом с Сэмом быстро соткалась из пустоты фигура простоватого мужчины, с печальными и мудрыми, близко посаженными серыми глазами. Он посмотрел на Сэма и укоризненно покачал головой. Мужчина, перегнувшись на заднее сидение машины, пошуровал в дорожной сумке, вытащил из неё мягкую фланелевую рубашку Сэма и, бережно приподняв его голову, подсунул под неё рубаху. Потом осторожно, один за другим, разогнул побелевшие пальцы и уложил руки Сэма ему на колени.

Люцифер какое-то время полюбовался на плоды своей деятельности, а потом протянул руку к голове Сэма. Между его ладонью и лбом Сэма начали проскакивать маленькие белые искорки. Сэм дернул головой. На мгновение его глаза открылись, но потом тяжелые веки опять упали. Сэм завозился на сидении машины, поудобнее устраиваясь. Его дыхание выровнялось. Обморок Сэма перешел в крепкий сон. В нескольких часах езды от него, в номере отеля, так же крепко спал Дин, не замечая темной фигуры, склонившейся над ним.

Когда Сэм пришел в себя, первое что он почувствовал – это боль в затекшей шее и в судорожно сжатых на руле пальцах. А первая мысль была: «Кто это так меня?». Осторожно двигаясь, Сэм сел ровно, отцепился от руля машины и огляделся вокруг. Никого не было, и только мобильник одиноко валялся на сидении пассажира. Память вернулась сразу, рывком, заполняя болью и горечью.

Сэм скорее вывалился, чем вышел из машины. Вокруг него была ватная тишина раннего утра. Шоссе убегало вперед между осенними пустыми полями. От чистого воздуха и этой тишины у Сэма закружилась голова, и он сполз, опираясь спиной об остывшее крыло машины, на землю. В ладони больно врезался гравий обочины, но эта боль была даже приятна. Болит – значит живой. Значит, ещё… А что ещё? «Пока, Сэм» - этим всё сказано.
Идиот. Боже, какой же ты идиот, Сэм. Что тебе взбрело в голову? Нет, конечно, позвонить Дину было надо. Брат должен был знать о Люцифере, но бросаться к Дину посреди ночи, цепляясь за надежды на искупление, радостно заявлять, что возвращаешься и требовать сразу плана совместных действий – это даже не глупо, это глупо в квадрате. Брат четко сказал, что не доверяет тебе, что больше не может рассчитывать на тебя, а что у него самого проблем с ангелами выше крыши, ты, дружок, и сам знаешь.

Ты хотел разобраться в себе и что-то понять? Вот и разобрался и понял. Мальчик с демонской кровью, урод, изгой. Ты сначала так долго бегал от судьбы, показывая ей спину, что в результате получил в эту спину нож, растерзанный труп брата и выжигающее душу чувство вины. Тогда ты развернулся и бросился очертя голову навстречу той же треклятой судьбе, в безумной надежде сломать ей хребет и сломал в результате хребет себе сам и опять потерял брата.

Сэм застонал от досады и презрения к себе. В голове почему-то всплыла картинка ошейника с поводком. Ну ладно, пожалел себя и хватит. Что делать-то дальше? Дин сказал, что надо драться. Хоть поодиночке – но драться. Отличная мысль, Сэм. Ну и как ты себе это представляешь? Нечисть охотится за нечистью? А как с другими охотниками? Да половина из них при одном твоём имени быстренько приводит в боевую готовность всю свою огневую мощь, а другая половина ждет с распростертыми объятьями, зажимая за спиной пробирку с демонской кровью. Что бы ты... Ага. Ну, вот опять - ошейник и поводок.

«Может, я схожу с ума» - всплыла ленивая мысль. А что, заманчиво. Люцифер приходит и видит перед собой слюнявого трясущегося типа, который сначала прыгает ему на шею, кусает за ухо, а потом сладким голосом тянет: «Да, поти-и-и-вный». Может, плюнет и отстанет от отвращения?

Сэм уже не замечал, что его трясет от смеха, а из-под плотно сжатых век текут слёзы. Хороший удар затылком о крыло машины привёл его в себя. По краю сознания прошла уже четкая, трезвая мысль: «Спокойно. Это истерика. Реакция на шок. Остановись и дыши медленно и глубоко. По морде дать некому, поэтому придется справляться самому».

Сэм глубоко вздохнул, открыл глаза и… залюбовался тем, что увидел. Легкий утренний туман плыл над землёй. Прямо к ногам подбиралась бодрая осенняя травка, а над головой плыли потрясающе красивые белые облака в потрясающе красивом голубом небе. Мир, которому суждено было сгореть в огне, благодаря его, Сэма, глупости, пока ещё был цел и прекрасен.

И останется таким так долго, сколько он сможет прятаться от Люцифера. Поэтому – надо бежать, прятаться, зарыться в землю как можно глубже в самой захудалой пыльной дыре. Дать людям ещё хоть немного времени пожить.

Сэм сел в машину и деловито осмотрелся. Так. Бак почти полный. Уехать можно довольно далеко. Денег немного, но это не беда. В придорожных забегаловках всегда дефицит мойщиков посуды и грузчиков. И документы там никто спрашивать не будет. Главное не соваться на люди, затаиться.

Машина легко тронулась с места, и только один неприятный звук омрачил идеалистическую тишину – это хрустнул под передним колесом мобильник Сэма.

Всё оказалось даже проще, чем казалось Сэму. Месяц пролетал за месяцем. Сэм работал на одном месте три-четыре недели, только чтобы заработать денег на еду и бензин, и ехал дальше. Ночевал всегда в машине. Мысль об остановке в мотеле почему-то приводила в ужас. Заплатить конечно можно было и наличкой, но всё равно… Эти конторщики такие глазастые, с профессиональной памятью.

В конце апреля Сэм оказался в маленьком городишке на окраине штата Мэн. Как всегда крутился в подсобке и уже собирался через день-два отчаливать дальше, как чуть не случилась беда.

Забегаловка уже была закрыта и поэтому, когда хозяин попросил Сэма помочь девушкам поскорее убрать главный зал, Сэм охотно согласился. Но в зале оказались еще посетители. В дальнем углу за столиком сидели четверо мужчин и, низко склонив головы друг к другу, тихо переговаривались. Один из них оглянулся, увидел Сэма и махнул ему рукой.

- Эй, парень, принеси нам еще по кружечке, и мы быстро смотаемся отсюда, - попросил он и выжидающе уставился на Сэма.

Ноги Сэма приросли к полу. Он узнал этого человека. Шон Данесси – охотник и закадычный друг Бобби. Нет, в жизни Сэм с ним не встречался, но рассказов о нем от Бобби наслушался вдоволь и фотографий, разбросанных по всему домику Бобби, насмотрелся. Но если Сэм знал о Шоне, то и Шон, конечно, знал о братьях Винчестерах. И фотографий Сэма и Дина у Бобби было достаточно.

- Парень, ты чего? Чего стоишь? – брови Шона удивленно поползли вверх. – Так пиво будет?

- Да, да… Сейчас, - выдавил из себя Сэм и опрометью бросился из зала.

Он еле успел заскочить в туалет, как его вырвало. Потом долго стоял, подставив голову по холодную струю воды, а когда поднял её и посмотрел в зеркало, чуть не расплакался от облегчения. Да кто же сможет узнать в этом осунувшемся, небритом, с обкромсанными ножницами волосами и мутными от недосыпания глазами, то ли бомже, то ли наркомане, охотника Сэма Винчестера. Да-а-а. Замаскировался он знатно. Похоже, проблема встреч со старыми знакомыми решена.

Когда Сэм вернулся в зал, там было уже пусто и убрано. Только за стойкой еще возилась последняя из официанток - худенькая невзрачная девушка, имя которой Сэм никак не мог запомнить. Услышав его шаги, девушка подняла голову от сумочки и радостно улыбнулась.

- Рик, это ты. Как здорово. Я опоздала на последний автобус. Не подбросишь до дома? – спросила она.
«Джоан» - вспомнил Сэм. – «Её зовут Джоан».


Джоан.



Джоан разбудил скрип половиц над головой.

«Ну вот, опять» - подумала она и, натянув одеяло на голову, попыталась снова заснуть. Обычно это у неё получалось, но в этот раз сна не было ни в одном глазу. Поворочавшись с боку на бок, Джоан решила не мучиться. В конце концов, завтра выходной и можно будет поваляться в постели подольше. Устроившись в своей любимой позе – лицом к окну, из которого так приятно веял теплый летний ветер, - можно было просто помечтать или, например, подумать о Рике.

Этот парень появился у них в кафе в конце апреля. Сначала Джоан даже не знала о новом работнике, пока, случайно не выскочив на задний двор, не обратила внимание на незнакомого долговязого парня в замызганной футболке и потертых джинсах, который довольно легко разгружал тяжелые ящики пива из фургона.
«Это ещё кто?» - подумала Джоан и пошла разыскивать свою подругу Марсию, которая всегда всё знала.

- Его зовут Рик то ли Дансом, то ли Даном, не знаю, - затараторила Марсия. - Он уже неделю работает. Ты куда смотрела? Впрочем, с ним без вариантов – шарахается от всех и спит в машине, представляешь?

- Как в машине? – не поняла Джоан.

- А вот так. Уговорил хозяйку разрешить поставить машину в наш гараж, работает в две смены, без выходных и уходит спать туда. Говорит, сильно деньги нужны. – Голос Марсии упал до таинственного шепота. - Странный он. Дикий какой-то. Лучше не трогай его. Всё равно скоро уедет.

«Я тоже» - хотела сказать Джоан, но, как всегда, промолчала. Это было только её, и никому знать об этом раньше срока было не положено.

Больше о новичке Джоан и не вспоминала до того вечера, когда завозившись с уборкой зала, не опоздала на последний автобус.

«Дура» - ругала себя Джоан, роясь в сумочке в поисках кошелька и пытаясь сообразить, как уговорить кого-нибудь отвезти её домой за те десять долларов, которые лежали в прячущемся от её рук кошельке. Когда Джоан увидела входящего в зал Рика, она так обрадовалась, что не подумав, радостно брякнула.

- Рик. Это ты. Как здорово. Я опоздала на последний автобус. Не подбросишь до дома? - и осеклась.
«Он же никуда не собирается ехать» - сообразила она. – «И устал видно здорово – вон какой бледный, и голова почему-то мокрая»

- Ой, Рик. Извини, я… - начала она, но Рик уже кивнул головой.

- Что? – не поняла Джоан.

- Хорошо. Отвезу, только переоденусь, – пробормотал Рик и быстро исчез. А через минуту Джоан услышала скрип тормозов около дверей кафе.

По дороге они оба молчали, а когда Рик, следуя указаниям Джоан, подъехал к её дому, она быстро чмокнула его в щеку и протянула ему десятку.

- Спасибо. Ты меня так выручил.

Рик посмотрел на деньги, перегнулся через Джоан и открыл ей дверь.

- Не за что. Убери.

Почему-то покраснев, Джоан быстро выбралась из машины и почти бегом припустила к дому. Правду сказала Марсия. Странный и дикий.

Отпустив дочку соседки, которая летом исполняла обязанности няньки, Джоан поднялась на второй этаж в свою бывшую крохотную спальню. Теперь там стояла детская кроватка, в которой, как всегда серьезно и степенно, спал её пятимесячный сын.

Проверив, всё ли в порядке, Джоан напоследок бросила взгляд в крохотное окошко и вдруг заметила, что в метрах в двадцати от дома, приткнувшись к тротуару, стоит машина Рика.

«Чего это он? Следит, что ли?»

Выходить из дому не хотелось, но осторожность взяла верх. Тихими, крадущимися шагами Джоан подкралась к машине и заглянула в неё.

На заднем сидении, свернувшись в невозможную позу, спал Рик. Даже не подумав, зачем она это делает, Джоан постучала в окошко. То, что произошло дальше, напугало её до смерти. Каким-то немыслимо быстрым образом, тело Рика распрямилось, и в следующее мгновение в лицо Джоан смотрело дуло довольно большого и грозного ружья. На несколько секунд она просто забыла, как это - дышать. Потом Рик чертыхнулся и бросил ружьё себе под ноги.
- Ты что - с ума сошла? – зашипел он на неё, выбираясь из машины. - Я же мог тебя пристрелить.

- Сам дурак. Ты чего на людей бросаешься? И вообще – что ты тут делаешь? Следишь за мной? - выпалила Джоан и тут же поняла, что сморозила глупость. Хороша слежка.

- Да нет, – уже остывая, спокойным голосом ответил Рик, – просто устал, решил поспать немного, а потом уже возвращаться обратно. Прости, что напугал, но… больше никогда так не делай.
Джоан стало стыдно.

- Знаешь. У меня есть лишний диван. Пошли. Поспишь у меня, а утром и на работу заодно подбросишь.

Рик попятился от неё и отрицательно замотал головой, но Джоан решительно взяла его за рукав куртки.

- Пошли, пошли. Ружьё можешь взять с собой, - пошутила она, но Рик неожиданно сунулся в машину и вытащил ружьё.

- Ладно. Пошли.

Диван в гостиной, был старым, но большим и мягким. Джоан заскочила на кухню, чтобы приготовить пару бутербродов для Рика, но когда вернулась, он уже спал мертвым сном, блаженно вытянув свои длинные ноги. Будить его Джоан не стала, тихонько поставила тарелку с едой на столик, рядом с головой Рика и сама пошла спать.

Встав как всегда, в шесть утра, Джоан быстро покормила сына и стала собираться на работу. Заглянув в гостиную, она увидела, что Рик так же крепко спит, в той же позе, только тарелка была пустая, и такое ощущение, что вылизанная. На лице Рика бродила счастливая улыбка.

«Господи, парень. И сколько же ты корячишься в своей машине» - подумала Джоан. Будить Рика просто рука не поднималась. Взяв телефон и выйдя на улицу, чтобы не шуметь, Джоан позвонила хозяину и сладким голосом попросила дать ей и Рику на сегодня выходной. Ну, вы понимаете… ну да… и всё такое.

«Пусть болтают. Всё равно мы оба скоро уезжаем» - подумала Джоан, вернулась домой и, забравшись к себе в постель, мгновенно уснула.

Проснувшись уже за полдень, Джоан обнаружила диван пустым.

«Ушел. Даже не попрощался» - неожиданная обида кольнула душу. Но выйдя во двор, Джоан обнаружила Рика, сидящего на крыльце и задумчиво крутящего мобильник.

- М-м-м… Я тут проспал, позвонил на работу, а мне говорят…

-Выходной. У нас тобой сегодня выходной. Или ты уже забыл, что это слово значит? И на эту ночь диван тоже в твоём распоряжении, - твердо заявила Джоан.

- Да? – Рик поёжился. – Ну, если ты не против… А знаешь, у тебя тут ступенька поломана … Можно? – Рик вопросительно посмотрел на Джоан.

- Что можно?

- Ну, я её могу починить.

«Да не надо» - хотела сказать Джоан, но вдруг поняла, что этому странному парню страшно хочется починить эту уже бог весть сколько лет поломанную ступеньку.

- Конечно, - бодро заявила она. – Доски и инструмент где-то в сарае, сейчас схожу за ключами, только к сыну заскочу.

- Постой, - Рик уже был на ногах. - Какому сыну?

- Моему. Он наверху спит.

- У тебя есть сын?

«Всё. Сейчас сбежит» - обреченно подумала Джоан, но Рик опять её удивил.

- А можно… посмотреть?

- Ну, пошли.

К кроватке ребенка Рик подошел на цыпочках, почти не дыша. Присел на корточки и осторожно, как к чему-то, способному рассыпаться в любой момент , прикоснулся к крепко сжатому кулачку .

- А как его зовут?
- Сэм.
Джоан показалась, что Рик от неожиданности сейчас сядет прямо на пол.

- Как ты сказала?

- Сэм... А что?

- Да ничего. Просто … - Рик растерянно потряс головой, а потом наклонился к ребенку, положил голову на бортик кровати и тихо проговорил: - Ну, здравствуй, маленький Сэм.

Этот день был самым спокойным и умиротворённым днем в жизни Джоан. Ступенька была починена, обед приготовлен и съеден, диван на ночь занят. И на следующую ночь. И еще на одну, а потом как-то само получилось, что взял и опустел.

Первый раз, когда Джоан проснулась посредине ночи и не обнаружила Рика рядом с собой, она испугалась и сжалась в комок, прислушиваясь к шорохам дома и пытаясь понять – где Рик. И тут заскрипели половицы над головой. Джоан как ветром сдуло с кровати, и она в одно мгновение оказалась рядом с сыном. А там… Рик сидел на корточках, рядом с кроваткой, так же, как в первый раз, положив голову на бортик. Увидев перепуганную Джоан, он вскочил и быстро заговорил шепотом, чтобы не потревожить ребёнка:

- Я ничего… Я просто… Ну, он такой маленький и один… Можно? Я просто с ним посижу?

Вот так и повелось. Уже два месяца в доме Джоан по ночам скрипели половицы над её головой, а сам дом…

С ним стали происходить странные вещи. Расшатанные ножки табуреток на кухне неожиданно приобрели устойчивость и надёжность. Старая веранда приободрилась, похорошела и стала местом приятного проведения вечернего отдыха. Разломанный штакетник вокруг дома встал ровно и однажды утром приобрел ослепительно-белый цвет. Окна во всём доме стали прозрачными и лучистыми и конечно, старые пыльные занавески полетели в стирку. Честно говоря, Джоан подозревала, что они не выдержат такого потрясения, но занавески мужественно вынесли это испытание и на следующий день гордо изображали из себя белых летящих птиц, презрительно морщивших носик от грязной кухонной полки, с которой им приходилось соприкасаться. Пришлось отмыть полку, а заодно и шкафчик, висящий рядом с ней.

Но настоящая катастрофа случилась, когда Рик снял с потолка в гостиной старую полуслепую люстру, починил её, отмыл до блеска все плафоны и повесил на место. Увидев свою гостиную в ярком свете, Джоан пришла в ужас. Пыль на ковре на стене была ужасающей, а предмет её гордости, диван… Боже, как она могла положить на него человека.

«Хватит. Не надо. Я всё равно скоро уезжаю» - хотелось крикнуть ей. Но она почему-то опять промолчала и, махнув рукой на своё будущее, включилась в наведение порядка в своём настоящем.

Еще где-то через месяц Рик предложил Джоан работать в разные смены, чтобы рядом с маленьким Сэмом могли всё время находиться взрослые люди, а не легкомысленная пятнадцатилетняя дочка соседки.

- И вообще. Скоро осень. Ей в школу. Может, поискать няню? – спросил Рик и смутился, поняв, что тем самым объявил и о своём отъезде. А зря. У Джоан словно камень с души упал.

«Уезжай, чудак, уезжай. И няни никакой не надо». Случайно забеременев и родив ребёнка, Джоан собиралась оставить его в больнице, но соседка по палате ей рассказала, что можно найти людей, которые ради того, чтобы не стоять в очереди на усыновление, готовы заплатить хорошие деньги за ребёнка. Мальчика придется, конечно, на время забрать к себе, но потом… Джоан давно мечтала уехать из своего ненавистного дома, в котором до сих пор жила память о вечно пьяных отце и матери. Уехать как можно дальше, чтобы навсегда забыть кошмары своего детства, а тут такой случай… Дела пошли удачно, клиенты нашлись, и в октябре за маленьким Сэмом уже должны были приехать.

Появление Рика в жизни Джоан мало что изменило. Она не была влюблена в него, да и он никогда не распространялся о своих чувствах к ней. Джоан всегда знала, что Рик залетная птица, которая позволила себе небольшую передышку в долгом пути.

Лето подходило к концу, когда Рик пришел и, по своему обыкновению, вежливо попросил разрешения прикатить на задний двор дома купленный им на распродаже старый трейлер.

«Ну вот, скоро ты и улетишь» - подумала Джоан, но когда увидела трейлер, её уверенность поколебалась. Странно было вообще, как Рик смог дотащить эту развалюху до её дома.

- И ты за это заплатил деньги? - искренне удивилась она. - Да он же с места не сдвинется.

Рик задумчиво посмотрел на обшарпанный трейлер и усмехнулся.

- Ты знаешь, одна моя знакомая сказала, что нет ничего, что человек не смог бы исправить. Вот и проверим, права ли она, - и полез под трейлер.

И еще один случай из их совместной жизни потом долго вспоминался Джоан.

Она сразу заметила, какой мощный и навороченный ноутбук у Рика. Но задавать вопросы не стала. Тем более, увидев, как ловко порхают пальцы Рика по клавишам, поняла, что в жизни этого парня есть много чего, о чем она не знала и куда не стоит лезть.

Однажды вернувшись с работы, Джоан застала Рика за ноутбуком, странно застывшего и вперившего взгляд в какую-то точку на экране.

- Ты чего? – спросила она, заглядывая ему через плечо. – Смотришь, как голодный пес на кусок колбасы, лежащий за толстым стеклом.

На экране ноутбука была статья, о каком-то городишке, в котором произошли какие-то странные события, и большая фотография. На фотографии было много людей, полицейских, желтой ленты.

- Что? - Рик вышел из оцепенения. – А… Да просто увидел знакомого.

И Рик ткнул пальцем, как поняла Джоан, в первое попавшееся лицо. Но Джоан видела, что взгляд Рика всё время возвращался к тому месту на фотографии, где на заднем плане, виднелось черное, поблескивающее на солнце, крыло машины.

Лето катилось к концу. На заднем дворе уверенно, на новеньких шинах, пахнущий свежей краской, стоял отремонтированный трейлер, и Рик предложил испытать его, съездив с ним на озеро, местную достопримечательность.

Джоан терпеть не могла это озеро и эти пикники. Дым от костра разъедал глаза, на камнях было неудобно сидеть. Да и темная, какая-то масленая вода озера, почему-то наводила на Джоан жуть.

Но Рику она не отказала.

«Хочет попрощаться» - поняла Джоан.

Поездка неожиданно оказалась легкой и приятной. Костер горел ровным, бездымным огнем, камни смирились и улеглись в удобные сидения. Маленький Сэм по обыкновению крепко спал рядом.

«Господи» - думала Джоан, рассматривая исподтишка Рика. – «Да есть ли что-нибудь, чего не умеет этот парень?».

А Рик сидел и задумчиво смотрел куда-то вниз, не отрывая взгляд от воды.

- Ты что там рассматриваешь? – спросила Джоан.

- Звёзды.

- Звезды? Они же на небе.

- На небе далекие и чужие, здесь близкие и свои. Да ты посмотри, – и Рик осторожно повернул своими большими руками голову Джоан.

И она увидела. И чуть не задохнулась от восторга. По поверхности озера плыло звездное небо, но оно было живое, колеблющееся, горящее теплыми огоньками. И такие же огоньки горели в глазах Рика.

- Посмотри. Это так красиво и… хрупко, - Джоан показалось, что Рик сейчас заплачет.

Утром, когда они вернулись, Рик молча сходил в дом и вернулся со своей сумкой.

- Джоан. Мне пора, – просто сказал он, и через несколько секунд его машина с трейлером скрылись за поворотом.

Джоан стояла и боялась повернуться к дому. Ей казалось, что вместе с Риком исчезнет всё, что было сделано ими за эти месяцы, и её дом опять превратится в старую, ненавистную ей развалюху. Но Джоан не знала, что огоньки, которые она увидела у Рика, теперь горят и в её глазах. И поэтому, когда она, набравшись смелости, резко отвернулась от дороги и взглянула на свой дом, всё осталось на месте. И белоснежный штакетник, и свежевыкрашенные стены, и чистые, весёлые окна, и нарядная веранда. А посредине столика, за которым они так часто ужинали с Риком, по-хозяйски подбоченясь, стоял горшок с огромным, пламенеющим красными шарами, кустом герани.
«Да когда же он успел его притащить» - растерянно подумала Джоан.

Рядом в коляске завозился маленький Сэм. Джоан наклонилась к нему, и ей впервые в жизни захотелось взять его в руки не для того, чтобы накормить или сменить подгузник, а просто так. Джоан вынула маленькое теплое тельце, прижала его к себе, и ей вдруг привиделось, как её сын вырастет таким же большим, сильным, умелым и… безумно одиноким, как исчезнувший только что из её жизни Рик.

И такая волна жалости и любви окатила Джоан, что она расплакалась и начала быстро шептать в маленькое ушко:

- Нет, малыш, нет. С тобой такого не случится. Я буду любить тебя так сильно, что моей любви хватит тебе на всю твою жизнь. И даже больше. Её хватит, что бы ты раздавал её всем, кто будет рядом с тобой, не считаясь, не скупясь. И ты никогда не будешь одинок.


Люцифер.


Сэм гнал машину в Детройт. Он знал, что в городе были беспорядки, но выхода не было. И его трейлер и машина требовали ремонта, а мастерских, способных произвести качественный ремонт, почти не осталось. А ремонтироваться надо было – иначе Сэм застрянет на одном месте, и тогда всё…

Прошло уже три года с тех пор, как Сэм сидел на обочине дороги и принимал решение: бежать, прятаться. С начала ещё было ничего. Но после того как появился первый очаг заражения дьявольским вирусом, мир начал быстро катиться в тартарары. Прочитав первый раз об эпидемии, Сэм было рванулся туда. Он сможет помочь - ему ведь вирус не страшен. Но… А вдруг это ловушка для него? Вдруг именно там его ждёт Люцифер?

С тех пор уже стало ясно, что это ловушка не для Сэма, а для всего человечества. Да и вообще, временами Сэму казалось, что всё кончилось, что он уже не нужен Люциферу. Какая война? Какой Михаил? За что сражаться? Но окончательно решиться остановиться Сэм не мог.

Вот и полез в горящий Детройт.

Пропетляв по улицам и сверившись со старой картой, Сэм решил начать методично объезжать все автомагазины и автомастерские, обозначенные на карте. Чем черт не шутит – а вдруг удастся найти то, что надо, хоть на развалинах. Или наскочить на брошенную машину в хорошем состоянии. Но это была несбыточная мечта. Все более-менее целые машины конфисковывались военными, для патрулирования всё больше разрастающихся карантинных зон.

Свернув в очередной переулок, Сэм резко остановился. В переулке шел бой. Вернее, это было побоище. Штук пятнадцать демонов добивали маленький отряд охотников, прижатый к стене.

Первый раз за все три года Сэм столкнулся с настоящим, смертельным противостоянием людей и демонов. И вместо того, чтобы сдать машину назад, он открыл дверцу и выскочил на улицу. И тут с ним начало твориться что-то непонятное. Резко закололо в кончиках пальцев рук, голова взорвалась болью. Что было дальше, Сэм почти не помнил. Когда он пришел в себя, в переулке стояла тишина. Вокруг Сэма на земле лежали люди. Кто-то стонал, кто-то не двигался. А около стены, вжавшись в неё спиной, стоял последний охотник, который ещё держался на ногах, ошарашенно глядя на Сэма.

Самое смешное, что это был тот самый тип, который когда-то пытался напоить Сэма демонской кровью. А ещё смешнее было то, что они сразу узнали друг друга.

- Ты цел? - прохрипел Сэм, пытаясь вернуть себе четкость мыслей.
Но охотник вдруг ощерился, вскинул ружьё и почти в упор выстрелил в Сэма. Правоё плечо обожгло болью. Но совсем не так, как это бывает при попадании пули.

«Это же соль. Он выстрелил в меня солью» - потрясенно подумал Сэм, развернулся и бросился к машине.

Пока он выбирался из города, его всё время тянуло расхохотаться. Дожил. Добегался. В тебя влепили заряд соли, как в обыкновенную нечисть.

Но плечо болело всё больше и больше, а рука начинала уже неметь. Пришлось опять выруливать на обочину и останавливаться.

Сэм откинулся на сидении и на секунду прикрыл глаза, чтобы привести мысли в порядок. Это всего лишь соль. Надо просто промыть холодной водой и наложить какой-нибудь антисептик. И всё пройдет. Собственно - уже стало легче.

Сэм открыл глаза, собираясь осмотреть плечо, и увидел на сидении рядом с собой Люцифера.

Плечо было цело, даже рубашка не порвана.

- Здравствуй, Сэм. Вот мы и встретились, – спокойно прошелестел голос Люцифера. - Разве ангелы тебя не предупредили, что применение твоих способностей нарушает защиту печати ? Ты хорошо поработал. Шестнадцати демонов как не бывало, а из охотников трое ещё смогут выкарабкаться. Долго же мне пришлось тебя искать. Я уже было решил бросить эту затею. И вдруг на тебе – такой подарок.

Люцифер легким движением пальцев провел по стеклу, и за окнами машины заклубился туман, отрезая Сэма от реального мира.

- Ну что же ты молчишь? Сэм?

А Сэм с удивлением прислушивался к себе. Он ждал от себя взрыва отчаянья, страха, злости наконец. Но ничего не было. Рядом с ним сидел обыкновенный мужик. Не дергался, не кричал. Ничем не угрожал и ничего не требовал. И Сэм понял – это первое существо, с которым он действительно может откровенно поговорить за годы своей беготни. И ему отчаянно, до синевы в глазах, этого захотелось.

- Ну, спрашивай, – улыбнулся Люцифер. - Я ведь за этим здесь. Спрашивай. Обещаю, что отвечу на все твои вопросы, не буду копаться в твоих мыслях, не буду лгать.

- Почему? – Сэм развернулся на сидении. – Почему не будешь?

- А смысл? Я ведь хочу, чтобы мы стали единым целым. А лгать самому себе – последнее дело.

- Единым целым? - Сэм дернулся от возмущения. – Это в смысле, ты будешь рулить, а я - сидеть в сторонке и просто наблюдать.

- Не будешь. Ты очень силен, Сэм. Удерживать тебя в узде всё время даже мне не под силу. Не хочу. Достаточно с меня, что мне приходится всё время поддерживать Ника. Я устал. Я не могу больше тратить силы на бесполезные вещи. Слишком много дел, чтобы распыляться. Мне нужен помощник, соратник, а не бунтующий раб.

- Ты с ума сошел, – Сэм оторопело глядел на Люцифера. – Это в чем я тебе могу быть помощником?

- Сэм. Оглянись вокруг. Война закончена. Ангелы проиграли и ушли. Пора прекращать бесполезную бойню и начинать восстанавливать покой и порядок на земле.

- Ты хочешь сказать - Ад?

Люцифер расхохотался.

- Сэм – я ангел. Падший, но ангел. Зачем мне Ад? Я просто хочу вернуть землю к тому виду, в котором её создал Бог. До людей, до пресного Рая. Ты не представляешь, как она была прекрасна. Сэм. Не отвлекайся на пустяки. Не надо читать твои мысли, чтобы знать, что тебя мучило все время. Спрашивай.

Сэм почувствовал, что уже не может сдерживать своего самого большого желания – знать правду о себе. Да гори оно всё, в конце концов, синим пламенем.

- Почему я? – выдохнул он.

- Ты единственный выживший из тех, кого выбрал Азазель. Демонская кровь не всякому под силу. Она будит такие возможности организма, что редко кто может обуздать их и не погибнуть. Ты – единственный, кто смог.
- И всё? Только это? А как же темнота?

- Какая темнота, Сэм? Опомнись. Темнота в шестимесячном младенце? Не смеши меня. Темнота появляется потом. Её растит в себе сам человек. Ну и окружающие тоже этому помогают. Ты думаешь, Азазель случайно проговорился твоему отцу о том, кто ты есть? Но ты смог справиться и с ней. Мне это подходит. Зачем мне темнота внутри самого себя?

Сэм был раздавлен. Всё было так просто. Так логично. Вся его жизнь была сломана, исковеркана из-за чужой глупости, предрассудков, необоснованных подозрений. Ради чего он столько страдал, сколького был лишен, подозревал себя в каких-то выдуманных грехах? Был приговорён отцом, брошен братом… Брат. Дин. Сэм даже не знал, жив он ещё или нет.

- Я хочу видеть Дина.

- Зачем? – Люцифер непонимающе посмотрел на Сэма. – Что ты ему скажешь? Да дело даже не в этом. Ты думаешь, что просто можешь взять и прийти к нему? Или ты думаешь, что те охотники, которых ты спас, прославят твой подвиг и честно расскажут, что бездарно попали в ловушку и погубили столько своих бойцов? Да они в данный момент уже рассказывают, что попали в засаду самого Люцифера, что он, то есть я в твоём теле, чуть не погубил их, но им удалось уйти и даже отогнать меня. Первые же люди, которые узнают тебя, разорвут тебя на куски просто, чтобы посмотреть - что получится. А я соберу тебя снова. Ну и что все о тебе подумают? Для них ты уже сказал «ДА».

- Дин не поверит, - прошептал Сэм.

- Поверит. Ты сам это знаешь.

- Всё равно. Я хочу его видеть.

- Да пожалуйста. Смотри.

Люцифер прикоснулся к лобовому стеклу машины и перед Сэмом распахнулся вид на какой-то подлесок.

Дин, отстреливаясь короткими злыми очередями, кричал кому-то:
- Риса, уводи людей! За ограду! Быстро!

К нему подбежала темноволосая девушка и, прерывающимся от усталости голосом, быстро заговорила:
- Хорошо. Мы будем в карантине до утра, а потом…

- Никаких потом, - рявкнул Дин. – Ждать меня и ни ногой из карантина! Поняла? А теперь уходите. Мы вас прикроем.

«Кто мы?» - удивленно подумал Сэм, но в этот момент невысокий, гибкий мужчина вылетел из кустов и буквально прилип спиной к спине Дина, поливая все вокруг свинцовым дождем.

- Стоп, – буквально подскочил на сидении Сэм. – Это же Кастиэль, а ты сказал, что ангелы ушли.

- Ушли, – спокойно подтвердил Люцифер. – А ваш друг давно уже не ангел. И знаешь что - ангел из него был никудышный, а вот человек получился вполне приличный.

- Что Дин делает?

- Выводит людей из зараженных зон в обход правительственных кордонов. А потом сам расстреливает тех, кто всё же оказался инфицирован.

- Ты лжешь. Дин не станет стрелять в людей. Он не сможет.

- Почему? – Люцифер удивленно посмотрел на Сэма. – Ты же знаешь своего брата. Он хороший человек и всегда берет на себя самое тяжелое. Ты знаешь, он все эти годы разыскивает кольт, чтобы убить меня.

Сэм напрягся.

- А это возможно?

- Понятия не имею. Я же не всеведущ. Кто его знает, на что способен этот кольт.

- Дин убьёт тебя.

- Попытается, – согласился Люцифер. – Но это вряд ли. Мало прийти ко мне с кольтом. Надо успеть еще выстрелить. Кстати. Обещаю - при встрече с Дином с ним всегда будешь говорить ты, а не я.
- А люди? Что будет с ними?

- Да пусть живут, - Люцифер равнодушно пожал плечами. – Их не так уж много осталось. Если они научатся не пакостить вокруг себя и самим себе. Если не будут мешать мне, то пусть остаются. Кто-то же должен, в конце концов, работать руками. Ты же понимаешь, что от демонов в этом смысле толку мало. Кстати, чтобы справиться с этими паршивцами, люди тоже пригодятся.

- Ты собираешься управлять ими?

- Конечно. А как же иначе? Разве люди способны на что-нибудь, кроме разрушения?

Люцифер устало потянулся.

- Ну что, может, хватит? Сэм, время идет. Пора кончать и с эпидемией, и с бессмысленной уже войной. Решай.
Сэм молчал. Внутри него была абсолютная пустота. Высасывающая силы и лишающая воли. Он отчаянно пытался найти в себе хоть что-то, за что бы смог зацепиться тот обессиленный человек, который ещё жил внутри него.
- Я хочу увидеть один дом.

- Какой? – терпеливо спросил Люцифер. – Адрес помнишь?

Сэм назвал. Люцифер опять прикоснулся к лобовому стеклу, и перед Сэмом возник маленький, потрясающе уютный и опрятный дом, с белым заборчиком, с верандой, цветущей цветами всех оттенков радуги, посреди которых важно стоял горшок с огненно-красной геранью. Дверь дома открылась, и на веранду выбежал мальчик, тащивший за собой пластмассовый трехколесный велосипедик. Велосипедик неожиданно вырвался из маленьких ручек и загрохотал вниз по ступенькам. В конце полета он перевернулся, стукнулся передним колесом об последнюю ступеньку, потерял его и скрылся в траве.

Мальчик, отчаянно рыдая, бросился вниз, плюхнулся на землю рядом со своим поломанным любимцем и задал уже окончательный, оглушающий рев. Из двери выбежала женщина и бросилась к нему.
- Сэм? Маленький Сэм? Что случилось? Где болит?

Наконец она увидела искалеченный велосипед, облегченно вздохнула, быстро приладила сбежавшее колесо и выдала сыну его игрушку.

- Ну, вот и всё. И стоило плакать? Я же тебе говорила – нет ничего, чего человек не смог бы исправить. Ну, иди к маме.

Женщина подхватила малыша на руки. Тот еще мокрым носом уткнулся ей в шею, но просыхающие глазенки уже с восторгом рассматривали своё сокровище.

- Славный малыш, – промурлыкал Люцифер. – Твой, что ли?

- Нет.

- Ну не твой и ладно… - тут Люцифер осекся и уставился на Сэма. – Что ты сказал?

- Я сказал «НЕТ», и ты меня понял. Уходи.

- Сэм, послушай…

- Нет. Это ты меня послушай. Я сейчас отправляюсь к Дину. Может, меня будут рвать на куски, может, я не дойду до него, может, он сам меня пристрелит, но если я всё же смогу его увидеть и успеть поговорить с ним, я ему объясню, что неважно – найдет он кольт или нет, останемся мы с ним живы или погибнем. Люди всё равно остановят тебя и вышвырнут с земли вместе со всей твоей нечистью. Пусть это будем не мы. Значит, это будет маленький Сэм, которого ты сейчас видишь, или маленький Дин, о котором ты понятия не имеешь. Люди могут не только разрушать – они могут всё исправить и всё возродить.

- Да-а-а, - протянул Люцифер. – Похоже, ты не усвоил урок. Придется повторить.

Неуловимым, змеиным движением он коснулся лба Сэма, и туман вокруг машины завихрился в бешеном танце. В глазах у Сэма потемнело, а когда он пришел в себя...
то обнаружил, что сидит в машине на обочине осенней дороги. Под его голову кто-то подсунул его собственную рубаху, его руки спокойно отдыхают на коленях, а рядом, на сидении пассажира, лежит его старый мобильник. И прошло совсем немного времени, как этот мобильник зазвонил, и Сэм услышал голос Дина.

Я видел сон. Он был тяжел и груб
Я был испуган, обречен и глуп.
Из под колес летела пыль дорог,
Хотел остановиться, но не мог.

И где-то по пути мелькнула ты,
И на веранде зацвели цветы.
Но я ушел. Я должен был уйти
Я знал, кто ждет меня в конце пути.

Я видел сон. Он был тяжел и груб
Я был испуган, обречен и глуп.
Но я проснулся. Снова пыль дорог
Из под колес летит. Но я не смог,

Тебя забыть. Я знаю – в эту ночь и ты
Увидела во сне своём цветы,
И выросшего сына на руках.
И поняла - я к вам приду не в снах.

Мне в этой жизни большего не надо,
Ведь это ты спасла весь мир от Ада.

@темы: Разное;

---

Драбблы-1.

Для Маши.

С картинками.Слов не считал, если многовато - говори.Будем сокращать



Дин, Горлум ("Властелин Колец»). «Моя Прелесссть!»
«Я не боюсь смерти, старик, и это беспокоит тебя. Ты готов выполнять мои просьбы, лишь бы понять - что же такого ценного в моей душе. Она прошла сквозь ад и познала там восторг ужаса и боли. В раю она постигла невыносимую горечь отчаянья и опустошения. А здесь, на Земле, ты не властен над ней.
В этом то все и дело – во власти, которой ты упиваешься и которая давно превратила тебя в мерзкое, уродливое существо. Да подавись ты своим кольцом – оно не нужно мне.
Я не твой слуга. Ты можешь убить меня, моего брата, Сатану, даже самого Бога, но ты до сих пор не понял, что Жизнь остановить не в твоих силах. Мы с братом служим ей, мы живые…По настоящему живых людей ты не в состоянии уничтожить. Они остаются навсегда …В памяти людей, в их поступках, в их творениях…Поэтому мы будем возвращаться вновь и вновь…»
По нашему миру важно шагает благообразный старик, многозначительно поглаживая кольцо Смерти.Моя прелес-с-с-сть…
Он думает, что это кольцо Всевластия, дурак.





Дин, Сэм, Митос («Горец»). «Вечность – это слишком долго»
Митос осторожно закрыл дверь. Братья, как всегда заснули мгновенно, даже не раздеваясь. Ну ничего, поспят, помоются, разденутся и уже залягут основательно на роскошных, застланных тонким шелковым бельем, постелях.
Несколько лет назад, вычислив его непостижимым образом с помощью могущественного Интернета, они явились по душу Горца. Митос не стал отнекиваться, честно всё рассказал, объяснил, что они практически коллеги. Даже предложил помощь, хотя бы в виде денег. Винчестеры гордо отказались. Чудаки, он же видел, какую скудную, тяжелую жизнь они ведут. Тогда Митос предложил им то, от чего они не смогли отказаться – свой дом. Дом, в котором им не грозило НИ-ЧЕ-ГО.
И вот теперь, когда братьям было особенно тяжко, они приезжали к нему. Пили дорогущее коллекционное вино и отсыпались сутками.
Вечность – это слишком долго. А вот несколько дней БЕЗОПАСТНОСТИ, выкроенные между боями, в самый раз





Сэм во вселенной «Матрицы», пытается победить роботов силой мысли.
Очаровательная, голубоглазая, пышногрудая, с ногами от пояса и осиной талией блондинка горько рыдала за столиком кафе в виртуальном мире Матрицы.
-Негодяй! Подлец! Так я и знал…то есть знала…Так вот, о чем он всегда мечтал.Ну погоди, дай только вернёмся домой… А-а-а, о-о-о!!!!
- Девушка, что с вами? Кто вас так обидел!? – слуги Матрицы окружали столик и наперебой предлагали кто платок, кто сигарету, кто зажигалку.
Сэм, незамеченный ими, сидел в дальнем темном конце кафе и мыслями блуждал по микропроцессорным глубинам супер-машины. Он знал, что Голубой Ноут убьёт его, когда они вернуться в реальный мир. Но ему нужны были искренние слезы и горе, что бы отвлечь этих чертовых роботов. Ладно, как- то придется пережить гнев своего друга. Для дела же…






Дин, Джин из лампы («Алладин»). Три желания.
Дин крякнул и наконец дотянулся до самого дальнего угла карбюратора импалы, оттирая пятно, которое помнил ещё со времен поездок с отцом.
В этот миг что-то щелкнуло и из карбюратора вылетел черный столб дыма.
- Черт – выругался Дин.
- Я не черт – возмутился Дым.
- Демон? – шарахнулся Дин.
- И не демон.Я - джин, давай загадывай три желания – пробрюзжал Джин.
- Что, правда? Ты всё можешь? – глаза у измазанного машинным маслом Дина загорелись.
- Только не проси суперкарбюратор для импалы, как твой отец – неосторожно брякнул Джин и тут же прикусил язык.
- А почему? – просил Дин.
- Ты действительно хочешь знать? Это твоё первое желание?
- Да.
- Потому что я не смогу его сделать, уже пробовал.
- А что будет, если ты не выполнишь моё желание?
- Ты действительно хочешь знать? Это твоё второе желание?
-Да.
- Тогда мне придется опять вернуться в эту железяку и самому обеспечивать её суперработу ещё двадцать лет. Ну давай, последнее желание, - взмолился Джин – Принцессу, полцарства, коня?
- Суперкарбюратор для импалы – твердо сказал Дин.
Джин матерно выругался и полез под капот.

Один нюанс. Я сериал "Горец не смотрел. Там тоже его дом был зоной безопастности?Если нет, то можно я тогда заменю его на Коннора? Я горца только по фильмам знаю

@темы: Драблы

---

Узник

Я Узник. Кто сказал, что лишь в тюрьме
Душа томиться может в вечной тьме.

Я понял, брат, о чем ты говорил.
Ты был в тюрьме, а я Отцу служил.
Копил ты злобу, я копил обиду.
И вот мы рядом, не подам я вида,
Что, вместе подойдя с тобой к концу,
Лишь смерть в свое душе теперь несу.
Давно я свет и благость потерял.
Прощение забыл, зато карал
Без сожаления, греха я том не видел.
И не любил, а только ненавидел,
Тех, кто был отдан под защиту мне.
Отец был видно не в своем уме,
Когда на шею нам людишек навязал.
Но ты не согласился, ты восстал,
А я смирился с волею его.
Но наш Отец не понял ни-че-го!
Что не было в смиренье том любви,
А лишь покорность ангельской крови.
Но под покорность всегда таится месть,
Которая съедает ум и честь.
Опасней Дьявола становится ведь тот,
Кто вечно лишь в Покорности живёт.
Я не одну - две Клетки отворил,
Что б понял наш Отец, что натворил.
Мы брошены с тобой в одну тюрьму,
Но, может, брата я теперь себе верну.

@темы: Стихи по СПНу

---

Зима

Закружит лето и обманет.
В душе и мыслях - суета.
Вот почему меня так манит
Зимы святая чистота.
Пусть выжигает лютый холод
Всю скверну из души моей.
И ночь задернет темный полог
За вереницей смутных дней.
В тиши молчанья мирозданья
Полет сквозь звездный рой Земли.
Восторг полярного сиянья
В бездонной призрачной дали.
И лунной ночью вой волчицы.
Да так, чтобы вздохнуть не мог.
И душу, скинув рукавицы,
Скатав и бросив, как снежок
В то небо, что над головою,
Отпустишь на свободу ты.
И обретение покоя
Средь белоснежной пустоты.
Но людям за любовь обычно
Приходится платить собой.
И боль становится привычкой
Для тех, кто вышел в путь зимой.
И часто предает нас тело,
Познав любовь и страсть зимы,
Венчаясь в саване с ней белом
И принимая смерть за сны.
Но я, всё это сознавая,
На счастье или на беду,
Смиренно голову склоняя,
Вновь к ней в любовники иду.

@темы: Стихи;

---

Стихи

Я должен знать, что есть на свете дом
Где звук моих шагов не затихает,
Где в окнах свет горит, не затухает
Где ждут меня и будут ждать потом.
Как ни слепа разлука, ни глупа,
Как не обманчивы мои дороги
Меня здесь встретят на пороге,
Погладят волосы и вытрут пот со лба.
Я вновь уйду, в раю или аду
Скитаться, чьи-то мили повторяя,
Но только в этом доме я найду
Всё, что ищу, и всё, что я теряю.


ВЕРЛИБР

О любви не рыдают,
В любовь не играют.
Если любят –
Безмолвно тогда умирают.
Только крови толчки в напряженном виске,
Только пальцы белеют в тугом кулаке.
Если любят без страха и суеты –
Не приносят любимым в букетах цветы.
А поднявшись с зарёй, отправляются в путь,
Чтоб в седые глаза эдельвейсов взглянуть.
Их приносят в ладонях –
Как слезы звезды.
Если любят, не дарят в букетах цветы.

ДЛЯ АЛИНЫ

Приятелей легко искать.
Людей вокруг хороших много.
Есть вечерок с кем скоротать.
Есть с кем отправиться в дорогу.
С кем сигарету закурить.
С кем поработать до утра.
Но ,если правду говорить,
Им, в общем то, не я нужна,
А только спутник на сейчас.
Уйду – придет за мной другой.
На час ,как я лишь, дорогой.
Как я, забытый через час.
И только ты – моя подруга.
Моя любовь, моя слеза.
Пускай метёт над полем вьюга.
И свет луны мутит глаза.
Я темной зимнею дорогой
С тобою не боюсь идти.
Нас ждёт надежда у порога
И добрый дом в конце пути.


СКАЗКА

Плетёт неспешно сказка свой узор.
Потери, встречи, слава и позор,
Любовь и горе, вера и сомненья,
Сплетаются и дарят нам рожденье
Миров иных и дверь в них открывают.
И заглянуть в неё нас приглашают.
И жизни начинают буйный пир.
Читатель. Если созданный мной мир
Найти сумел к твоей душе дорогу
В него ещё вернёмся мы, ей богу.
Ты только путь мне словом укажи
И что увидеть хочешь подскажи


ВСТРЕЧА
для Светы

В тот день, когда ты встретишься со мной,
Мне на рассвете странный сон приснится:
Стучаться будет в мои окна птица
И биться в берег штормовой прибой.
В тот день, когда ты встретишься со мной,
Ещё с утра я буду одинока.
Звонить друзья мне будут издалёка.
И буду жить я радостью чужой.
В тот день, когда ты встретишься со мной,
Судьба мне время доброй стать назначит.
И дрогнет сердце, и душа заплачет,
И подо мной качнётся шар земной.
В пустыне дождь пойдет сплошной стеной,
И покорит подснежник Антарктиду.
Не бойся, я к тебе навстречу выйду.
В тот день, когда ты встретишься со мной.



ДОРОГА
для Димы

Дорога жизни нас ведет
И каждый день чему то учит.
Но ей не каждый подойдет.
Не каждый дар её получит.

Она тебя научит жить.
На вираже ,на скользком спуске
От страха тормоз не давить,
Не лгать, не предавать ,не трусить.

Она тебя научить петь.
Фальшивых избегать созвучий.
Научит боль свою терпеть.
Чужую боль лечить научит.

И за словесной мишурой
Души чистейшие стремленья
Не прятать. Маски прочь. Долой
Сомненья, горечь, подозренья.

Тебя дорога повела
И приняла в свои ладони.
И спутников в пути дала.
А, значит ,ты того достоин.



АЛЕНЬКИЙ ЦВЕТОК.

Надежда – это Аленький Цветок,
Известный каждому из старой-старой сказки.
За тридевять земель ,за сто дорог,
Хранит добро его под ликом страшной маски.

Но и внутри у каждого из нас,
Он расцветает, сердце согревает.
Спасает ум. И в страшный, тяжкий час
Нас от чудовищ страха охраняет.

Чудовища коварны и сильны.
Не знают сна и отдыха не знают,
Калечат жизнь нам, разрушают сны,
На «Да» и «Нет» нам душу разрывают.

И множат список горя и потерь.
Нам безнадёжность в спутники пророчат.
Захлопывают в будущее дверь.
И над могилами друзей нам вслед хохочут.

Как хочется уйти, не знать ,заснуть.
Как хочется покоя и забвенья.
И слабый огонёк в себе задуть,
И пустоты достигнуть облегченья.

Но не бывает у Природы пустоты.
Как только след Цветка в душе твоей растает,
Болотные ,порочные цветы
На его месте быстро вырастают.

И зарастает тиною душа.
И закрывают Солнца свет туманы.
Отчаяньем и горечью дыша,
В них призраки плывут самообмана.

Не многим это знание дано.
И чтобы с вами не стряслась беда лихая
Болотною корягой лечь на дно,
Умейте жить,надежды не теряя.



ДЕМИУРГ

Опасен самый малый промах,
Когда творишь свои миры.
Далеких, странных, незнакомых,
Меняя правила игры.
Сотворены твоею волей,
Сотворены твоей душою,
Твоею радость и болью,
Твоею детскою мечтой.

Сначала робко, осторожно
Они проходят пред тобой.
И, кажется, в них всё возможно.
Ты бог, ты гений, ты герой.

Мешаешь щедро и небрежно
Взгляд глаз причудливо чужих.
Касанье губ и ручек нежных
И шелест крыльев неземных.

Ошибок горечь, боль утраты
Свист пули, слезы, смерть отца,
Отчаянье, могилу брата,
И жажду драться до конца.

Огонь последнего сраженья,
Попытку обмануть судьбу,
Холодный пепел пораженья,
Надежды искру и мольбу.

Твой мир тебе всё разрешает.
Но где - то там, на пол пути,
Уже не ты, а он решает
Куда тебе за ним идти.

И над собою ты смеёшься
Что, не заметив перемен,
Ему на милость отдаешься
И попадаешь к нему в плен.




СЧАСТЬЕ
Для Гали

Однако…Ты и выбрала цветок…
Такой простой и вроде бы привычный,
Как свет огня и воздуха глоток.
Хранитель он легенды необычной.
Она гласит, что в сердце у него,
Ресницами бутона укрываясь,
Таилось Счастье, только и всего.
Но в руки никому не отдаваясь,
Оно ждало, чтоб кто нибудь сумел
Разрушить путы, плен преграды тонкой.
Века текли и горный ветер пел,
Пока не зазвучал в нём смех ребёнка.
Движенье лёгкой, маленькой руки,
Не утиравшей слёз, не знавшей боли,
Легко цветка открыло лепестки
И выпустило Счастье из неволи.
Пусть нелегки порой к нему пути,
Но я, цветок в ладонях согревая,
Прошу помочь тебе его найти.
И перед ним колени преклоняю.



Птица одиночества

Птица одиночества, птица белая.
Что же ты со мной, всё же сделала.

Море одиночества, море стылое.
У отца стою, над могилою.

Вы простите меня, мои читатели
Спорщики со мной и приятели.

Если ли в жизни вам, очень повезёт,
Всё же лучше так, чем наоборот.

В жизни есть момент, только лишь для нас,
Или страх - тебя, или ты - свой страх.

Я не побоюсь жизнь как он прожить
И сумею я, так, как он любить.

Он чужим отдал, больше чем своим.
Он стихи писал, лучше, чем мои.

Он добрее был и сильней, чем я.
Люди всей земли – вот его семья.

Он своей рукой, боль от всех отвел.
Ядерный огонь – погасил собой.

Детство без него, всё моё прошло,
Но зато всем вам – тихо и тепло.

Об одном прошу Бога я сейчас,
Чтоб, когда придет, в землю лечь мой час,

Кто-нибудь сумел силы отыскать,
Чтоб его любовь, от меня принять.


СВЕТЛЯЧОК
перевод песни из сериала "Светлячок"


Take my love, take my land
Take me where I cannot stand
I don't care, I'm still free
You can't take the sky from me
Take me out to the black
Tell them I ain't comin' back
Burn the land and boil the sea
You can't take the sky from me
There's no place I can be
Since I found Serenity
But you can't take the sky from me

Отнимите дом мой и мою любовь
Отнимите силы, чтоб не мог я встать
Я уйду из плена, я свободен вновь
Вы не в силах небо у меня отнять.

Всем скажите - в мраке потерялся я
И назад дорогу не смогу узнать.
И испепелите землю и моря.
Вы не в силах небо у меня отнять.

Нет на свете места, что бы я мог жить
Горечь пораженье мне пришлось познать
Но никто не сможет Свет мой погасить.
Вы не в силах небо у меня отнять.




СУДЬБА

Всесильно время, в пыль гранит стирает.
Сдвигает горы, плавит ледники.
И по Земле, испуганною стаей,
Куда то в даль несёт материки.

Но не подвластны времени мы, ЛЮДИ.
Всё в тот же бой ведет нас тот же зов.
Какая разница, что по ночам нас будит-
Лязг колесниц иль скрежет тормозов.

Какая разница, что мы в руках сжимаем-
Кольт, автомат, топор, двуручный меч.
Все ту же Смерть мы ими вызываем,
Что бы суметь всю ту же Жизнь сберечь.

Костры разводим и опять на них сгораем.
Вновь строим и взрываем города.
«Зачем?» - в ответ плечами пожимаем –
«Ну что же тут поделаешь, СУДЬБА»

Кто ты, Судьба, – реальность или сказка?
Моя награда или приговор?
А может просто выдумка, отмазка,
Чтоб было с совестью вести полегче спор?

Скажи же мне понятными словами,
Моя хозяйка ты или раба?
И на меня, моими же глазами,
Насмешливо глядит моя судьба.

И в них вся суть моя, весь Свет мой, Тьма и Тени.
Хитросплетенье Разума, Страстей,
Уверенности, Правды, Лжи, Сомнений,
Законов мудрых, каверзных Идей.

Надежда, логика, осколки боли, счастья.
Ослиного упрямства блещет нить,
И понимание, что буду бит не раз я,
За мой язык. Его не изменить.

И что возможен Свет без Тьмы едва ли,
Лишь Тьма нам позволяет видеть Свет.
И их борьба нас движет по спирали
Развития. Без Тьмы движенья нет.

И как бы не было обидно, больно, горько.
Но мы обречены на этот бой.
За нами выбор стороны, и только.
И это называется СУДЬБОЙ



ОСЕНЬ

Осень в Крыму, осень.
Осень придет – не спросит.
Листья плывут по морю,
Листья хотят на волю.

Хмурого моря проседь
Шум городов уносит.
Даль городских кровель
И кораблей серый профиль.

Гаснет пожар лета.
Песня безумная спета
Праздничного балагана.
Чужих голосов гама.

Вновь дарит мне небо
Памяти быль и небыль.
Бульваров пустых шепот.
Гроз долгожданный рокот.

Чаек бездумные крики.
На облаках светлых лики.
Утренние туманы,
Их миражи и обманы.

Осень в Крыму, осень.
Осень придёт, не спросит.
Вопросы задаст, даст ответы.
А после дождей будет…лето.



ПОЗДРАВЛЯЮ С НОВЫМ ГОДОМ!

Моих дорогих модераторов.

Ваша служба и опасна, и трудна,
И на первый взгляд как будто не видна.
Если кто-то кое-где у нас порой
Правила блюсти совсем не хочет,
Если лезет, как козел упрямый, в бой -
По рогам его и с форума долой!
Блеет пусть – где хочет.

Моих дорогих соратников по форуму.

Если Дин в который раз попал в беду,
Мы поможем, мы всё время на посту.
Если вляпается Сэм в который раз,
Снова - станет туго.
Что ж, братишек не бросал никто из нас,
И посты строчили мы в тяжёлый час,
Радуя друг друга.

Моих дорогих коллег фикмейкеров.

Часто слышим мы упрёки от родных,
Что сидим перед компом без выходных,
Что на кухне часто дым у нас столбом,
Бред несём порою.
Все равно упрямо рвемся напролом
Через дебри слов и спор опять ведём
С музою-судьбою.




КАК НЕ ДЕЛАТЬ ОШИБОК
Для Дороти

Опираться можно только на то, что оказывает сопротивление.
Стендать.

Ошибка, увы, это спутник идущих
У всех впереди, тех, кто спорит с судьбой.
Не знают ошибок среди отстающих,
Спокойно живущих у них за спиной.

Легко когда путь твой уже проложили,
Когда впереди маяка виден свет.
А если тот свет нам ещё не включили?
А если самой то дороги и нет?

А если ты сам должен эту дорогу
И этот маяк для других создавать?
Как сделать, чтоб в бок не свернуть понемногу,
Чтоб после тебя не пришлось возвращать.

Я с другом своим обсуждал эту тему.
Мол, как от ошибки меня удержать.
Смеётся : «Вот тоже придумал проблему.
Что может быть проще – пинков надавать»

Мой друг не из тех, кто всегда с поклоненьем,
Глаза закатив, смотрит преданно в рот.
И если с чужим не согласен он мненьем
То скажет, а надо – и морду набьёт.

Но если меня гложут страх и сомненья,
Всегда я к нему за советом бегу.
И вместе мы быстро находим решенье.
И с этим решеньем я дальше иду.

Конечно опасность беды остаётся,
Но всё же спокойней вдвоем нам шагать.
А вывод таков – только тех, кто не гнётся
Старайтесь в друзья для себя выбирать.

О да, иногда с ними очень непросто,
Кого под себя нелегко нам согнуть.
Но если вы с ними прошли Перекресток,
То значит, вы правильный выбрал путь.


ТРОЛЬ
это о себе, любимом

Быстро на пол! Руки шире!
Отжиматься! Три, четыре,
Пять, и шесть, и семь и восемь…
Тридцать девять… сорок восемь…
Сто пятнадцать… Двести шесть…
Тот кто выжил – может сесть!
А теперь, бегом по кругу!
Я ведь тот ещё зверюга.

Был я тихим, белым зайкой.
Мирно пасся на лужайке.
Только злобных заводил
Лапкою по носу бил.

А теперь я Тролл ужасный,
Очень злобный и опасный.
Хитрый, мерзкий, подлый гад.
Мне теперь сам Сэм не брат.
Наведу на вас я страху!
На груди рванул рубаху.
Выходи ка, подлый трус!
Ой… Я сам себя боюсь…

@темы: Стихи;

---

Стихи по СПНу

Посвящается мыслям Дина ,когда он остался один.
Примечание.

Среди альпинистов, ходит байка, что Хиллари и Тенцинг, первые люди,
которые не только поднялись, но и спустились живыми с Эвереста , шли к
пику по очень узкой гряде. Они шли в связке. Когда Тенцинг неожиданно
упал вниз, Хиллари тут же спрыгнул с гряды в другую сторону. И спас жизнь
им обоим. Гениальность и смелость такого поступка до сих пор потрясает
меня. И еще… Грудная обвязка - это часть снаряжения
, которая используется, в частности, когда двое идут в
связке и обеспечивает безопасность друг друга.К ней крепится страховочный фал,соединяющий альпинистов.

Я понять не могу, я от боли кричу
Я по кругу бегу, я на пламя лечу.
Что бы тьму разогнать, кто подарит мне свет?
Кто же первый упал, а кто спрыгнул в ответ?
Я решить не могу, разъедает вопрос –
Что оставил ты мне, что с собою унес?
Почему я тебя так легко отпустил,
Ничего не давал, ничего не просил?
Мы по разные стороны горной гряды
Не дойдя до конца, не закончив игры.
Может ты уже там - для себя всё решил,
Может душу сберечь у тебя нету сил?
Давят стропы обвязки - мне трудно дышать.
Может мне уже некого ждать и спасать?
Если я разорву нашу зыбкую связь,
Будет легче мне жить или легче… упасть?
24.10.09




ЗЕРКАЛА

- Останься папа. Ты совсем не спал.
Сэм простудился, плакал и стонал.
Приляг. Я посижу с ним. Мой черед.
Охота от тебя ведь не уйдет.
Останься. Ну, хоть раз, хоть на денёк,
Ведь ты вчера замерз, насквозь промок.
А вдруг ты тоже сляжешь? Я один,
Я не смогу вас с Сэмом … - Надо, Дин.
Прости, сынок. Ты знаешь. Мне пора.
Про дверь… - Да знаю, знаю. Со двора
Ни шагу. Папа… Папа! Погоди.
Хоть пять минут со мною посиди.
Не уходи. Прошу тебя. Постой!
Зачем тебе всё это? Я большой,
Я знаю всё и всё смогу понять.
Зачем тебе под пули лезть опять?
Или клыки… Зачем вся эта жуть?
Ведь маму из могилы не вернуть.
Тебе ведь плохо – ты кричишь во снах.
- Сынок. Всё просто – дело в зеркалах…
- В них кто-то есть? Что делать? Расскажи?
Я помогу. Заклятия? Ножи?
Не надо будет расставаться нам…
- Ты вырастешь и разберешься сам.

Я вырос. Перед зеркалом стою.
Отец, я понял – проще быть в бою,
Быть битым, рваным, кровью истекать –
Чем так сейчас пред зеркалом стоять
И на себя бояться посмотреть.
Обоим нам пришлось в Аду гореть.
Но можешь ты, пройдя свой адский путь,
В глаза себе спокойно заглянуть.
А я не выдержал, не вытерпел, не смог…
Да, натворили дел мы с Сэмом – видит Бог,
Мы не хотели. Папа… Помоги!
Друзей так мало. Бога нет. Враги –
Всё ближе. Знаешь, год еще назад
Я думал, что мне слёзы выжег ад.
Но вот я плачу, чудо из чудес.
Наверно – это дар мне твой с небес.
Тебе об этом не придется пожалеть...
Я научусь в глаза себе смотреть.
26.09.2009


ДЕМОН

Я Демон… Кто сказал, что нет любви
В горящей адским пламенем крови?
Мой милый мальчик, я с тобой была
Два долгих года. Я тебя вела
Тропою скользкой лжи и ТЕМНОТЫ.
Но кто сказал, что безразличен ты
Был мне? Что ледяной расчет
В моей душе дымящейся живёт?
Я видела – над братом ты рыдал,
Ты пил, страдал и душу продавал.
Хотел уйти, последним сном заснуть,
Но был ещё не завершен твой путь.
И я пришла, чтоб рана зажила,
И к божества подножью отвела –
Которого не видела лица,
Но выполнила долг свой до конца.
Я знала, ОН придет – исчезнешь ты,
Но сохранятся в НЕМ твои черты:
Твоя улыбка, губы, руки, взгляд.
Но вынес приговор мне твой взбешенный брат,
А ты ему помог. Не стыдно? Нет?
Иди же с ним. Теперь ты выбрал СВЕТ.
Но знай – среди дорог, потерь, борьбы,
Тебя найдут возмездия цветы –
Багрово-красные, как знак моей любви…
Неизгладим след Демона в крови.
27.10.2009

КРЫЛЬЯ
(посвящается Кастиэлю ,спустившемуся в Ад за Дином)

Я ангел… Кто сказал, что только нам
Открыл крылатый путь бог к облакам?
Я получил приказ спуститься в Ад
И душу грешную оттуда в мир вернуть.
Безумно это, только я солдат –
Солдаты свой не выбирают путь.

И я прорвался в Ад и принял бой
За каждый шаг я дорого платил.
Ревели демоны, бесились надо мной,
Ломая крылья и лишая меня сил.

Но я прошел сквозь дым, огонь и вой.
Рвалась, кричала, корчилась душа,
Дымилась плоть под ангельской рукой
Душила тьма, зловонием дыша.

Мой меч померк, он будто бы угас,
Но должен эту душу я спасти.
И крылья распахнув, я поднял нас,
Но понял – им двоих не унести.

Но мой приказ никто не отменял
И я тащил …тащил….тащил…тащил…
Над головою душу я поднял
И бросил к свету из последних сил.

И принял свет её, и растворил в себе,
А я остался и решил - «Умру.
Раз так угодно богу и судьбе»
И начал падать в мрак и тишину.

И разум начал засыпать в смертельном сне,
Но вдруг взорвалась криком тишина.
Вцепившись мертвой хваткой в плечи мне
Душа рвала меня из плена сна.

Я плохо помню, было что потом…
Пришел в себя. Мы оба на земле,
Душа спала. Изломанным крылом
Я укрывал её в ночной холодной мгле.

Я память стер ей. Я обязан был
Нельзя ТАКОЕ людям вспоминать.
Свой знак оставив, раны залечил
И искру жизни поселил опять.

И я молчу. И я не рассказал.
Но я хочу, обязан я понять –
Как мог решиться ты? Где крылья свои взял?
Чтоб нас обоих в небеса поднять.

А может слеп, в гордыне я своей?
Ведь бог - не только нас он сотворил.
Вдруг каждого из племени людей
Он парой легких крыльев одарил?
29.10.2009

СЕРДЦЕ
к.5.04

Сопляк, мальчишка. Ты кого хотел,
Своим рассказом бодрым обмануть?
Ну как же - Люцифера поимел,
Легко в кружок на карте пальцем ткнуть.

Ведь опыт, что ношу я за спиной,
Двух тысяч лет, так просто не пропить.
(Ты знаешь что случилось, что со мной –
Так что ж еще мне за спиной носить?)

Мы оба знаем – это западня
И нет для нас назад уже пути.
В прорыв, конечно, бросишь ты меня.
Не первый раз мне за тебя на смерть идти.

В тот страшный миг, как ангелы ушли,
Напуган был, не знал судьбы своей.
Исчезли крылья, силы утекли,
Но бьется сердце, бьется все сильней.

И понял – я отныне ЧЕЛОВЕК.
Придется ждать мне в жизни перемен.
За это сердце - мне короткий век.
Вполне такой подходит мне обмен.

Ты знаешь, что не выжить нам в бою.
Но твой двойник – его НАДО спасти.
Тебе я жизнь сегодня отдаю,
А сердце – лишь ему. Уж ты прости.

Оно ему поможет выбрать путь,
И тьму коварную в сознанье разогнать,
И может нам обоим СВЕТ вернуть –
Не в первый раз тебе меня спасать.
31.10.2009.



ИГРОК

Игра закончена. Я принял это бой.
Колдун проклятый, чтоб тебе сгореть.
Я выиграл. Мой брат опять со мной.
Но почему мне стыдно посмотреть

В твои глаза?… Ты нечисть, ты фантом…
Да хуже ты вампира во стократ.
Надежду даришь, чтоб отнять потом.
Но руки до сих пор мои дрожат

От страха и стыда за наш позор.
Я сжульничать хотел, но я не смог.
И первый раз со мною договор
Был Тьмою выполнен и наш погашен долг.

Я получил пощечину. Урок
Хороший ты сумел мне преподать.
Не только честно может выиграть Игрок,
Сумеет с честью он и проиграть.
05.11.2009


ОТЦЫ НЕ УХОДЯТ.

Они растворяются в мысли и сны.
А время придёт – растворимся и мы.


Отец. Я твой послушный сын.
Твои приказы для меня были законом.
Я шел во след тебе, пусть даже был один.
Я Дин, но я мечтал чтобы назвали меня Джоном.
Но Жнец пришел за мной и час мой смерный пробил.
И предал ты , чему меня учил.
Ты кольт отдал и душу свою продал.
И сделку с Демоном проклятым заключил.
Как ты посмел такое сотворить со мной?
Как мог взвалить на мои плечи это горе?
Но знаю я ,что в мой последний бой,
Ты встанешь рядом, будешь ты со мною.

Отец. Я непослушный сын.
Свою судьбу я сам решил познать.
И я ушел, я скверный семьянин,
Хотел я твои узы разорвать.
Но годы шли, мой путь петлял во тьме.
И снова брат мне спину прикрывает,
И я не смог сломать хребет судьбе,
И твою суть в себе я открываю.
Как ты сумел такое сотворить со мной?
Как смог с моей смириться темнотою?
И знаю я ,что в мой последний бой,
Ты встанешь рядом, будешь ты со мною.

Отец. Я твой покорный сын.
На Небесах тебя не зная , только почитая,
Я был тебе неведом и не зрим.
Я слепо шел, приказы выполняя.
Но ТЫ исчез, остался я один.
И должен я своей душе доверить.
И сам себе теперь я господин.
И правду только своим сердцем должен мерить.
Как Ты решился сотворить это со мной?
Поверить, что могу я стать самим собою?
Но знаю я ,что в мой последний бой,
Ты встанешь рядом, будешь ты со мною.
20.12.2010

БЕЗУМИЕ

Был матерью он продан до зачатья.
Последней волею отца приговорён.
О Господи, кого ты дал мне в братья?
Кто может быть безумнее чем он?

В нём демонская кровь и нрав ослиный,
И что сильней никто не разберёт.
И ко всему язык без меры длинный,
Идей шальных всегда невпроворот.

Он врет и даже глазом не моргает.
Любитель кулаками помахать.
На демониц смазливых западает.
Он научился кровь у них лакать!

Он жертвовать собой бездумно рвётся,
Святошу любит корчить из себя.
И всё же с ним мне мир спасать придётся.
Кто может быть безумнее чем я?
27.01.2010


РАСКАЯНЬЕ

«-Ах, мальчики, ну что вы натворили,
Устроили вселенскую возню.
Вы сердце мое старое разбили.
За всё себя караю и виню.

Я вас любил, крылатых, светоносных,
И род людской учил вас защищать,
Как братьев младших, иногда несносных,
Им их ошибки и грехи прощать.

В закон вам дав покорность и бесстрастье,
Решил я на мгновенье отдохнуть
Всезнающий, я допустил несчастье,
Всевидящему Оку, дав уснуть.

И вот теперь я никому не нужен.
Дано познать мне в горький, тяжкий час,
Что только те, кто мой закон нарушил,
Вдруг оказались лучшими из вас.

Что делать мне? Простить? Возненавидеть?
Как мне суметь хоть что-нибудь спасти?
Как искру Божию хоть в ком-нибудь увидеть?
Кому своё раскаянье нести?»

Миры застыли в смуте и тревоге.
Сердца двух братьев сжались от тоски.
И вновь шуршат колёса по дороге,
Их от судьбы стараясь унести.

Клубится небо над дорогой грозовое.
Забытый всеми, жалкий, не у дел,
Расстроено качая головою,
Старик в кафе за стойкою сидел.
30.01.2010




ИМПАЛА

Хозяин, я скучаю по тебе.
Уже пять лет, как мы с тобой в разлуке,
Но по ночам мне снятся твои руки,
Лежащие спокойно на руле.

Ах, если б детям я твоим помочь могла!
И если б можно было всё начать сначала.
В себе я Сэма мертвого качала.
На сделку с демоном я Дина привезла.

Но вновь я вижу мальчиков твоих.
Я благодарна Дьяволу и Богу,
За то, что их вернули на Дорогу
И шанс один им дали на двоих.

Хозяин, верь мне, бьются что есть сил
Они с Злом, хоть рвутся в кровь их души.
Хоть Сэм, что делать, также непослушен,
А Дин, ты знаешь – он меня разбил.

В себе тогда он слишком много нес,
Твоей потери боль его душила.
Да я б ему и больше разрешила,
Лишь только бы не видеть его слез.

Сэм ищет для себя назад пути...
Уж лучше б у меня спросил сначала,
И я тогда ему бы подсказала -
Раз нет пути назад, вперёд иди.

Хозяин, я ищу тебя и жду.
Вдруг, на обочине тебя смогу я встретить,
А ты мне сможешь на вопрос ответить,
Как от детей твоих мне отвести беду.
03.02.2010


КРИК - МОЛИТВА

«Я крик. Я боль. Я слёзы. Я распят.
На помощь! Помоги! Мне плохо, брат!
Я знаю, что за дверью ты стоишь.
Приди! Ответь! Ну что же ты молчишь?

Выносишь мне последний приговор,
В душе держал который до этих пор?

Тогда войди и выскажи всё мне,
А не глухой, обшарпанной стене.

Над нами посмеялась сволочь-Смерть.
Ты за меня ушел в аду гореть.

Не приняли меня ни Рай ни Ад.
В проклятье этом я не виноват.

Я сделал то, что сделал – покарай,
Я всё приму, но только не бросай!

Потом прогонишь – молча я уйду,
Но не сейчас, в кошмаре я бреду.

Я знаю, ты всё выдержал один,
А я зову тебя на помощь, Дин!

Ты сильный, я слабее, презирай,
Но одного сейчас не оставляй!»

В оковах боли узник плакал, выл,
А брат у Бога помощи просил.

И Бог чуть слышно узнику сказал:
«Держись. В Аду тебя он тоже звал…»

«Я горе. Я страданье. Я мольба.
Позорный столб мне выдала судьба.
Я пред тобою, Господи стою.
До дна я выпил чашу горечи свою.

Как мог такое натворить мой брат!
В чем я ошибся? В чем я виноват?

Ведь я во всем отцу послушен был.
Ведь брата я сильней себя любил.

Дорог своих я выбирать не мог.
Я шел туда, куда велел мне долг.

Я шел, а он со мною рядом был.
И он меня сильней себя любил.

Ошиблись оба мы, былого не вернуть.
Но ведь единственный для нас Ты выбрал путь!

Что делать мне – мой брат Тебя забыл,
Меня он спас, себя он погубил!

Да разве мало я Тебе отдал?
На дыбе выл и на Земле страдал?

Да разве мало я спасал людей ?
Что не достоин милости твоей?

Я оплачу все сторицей долги!
Верни его, прости и помоги!»

Так в одиночестве, отчаяньем дыша,
Рвалась, молилась, плакала душа.

И Бог шепнул душе в полночный час:
«Держись. На помощь он завёт ТЕБЯ сейчас…»

22-24.02.2010



ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЯ(шутка)

«Хватит нам бегать!» -решили братишки.
Люца и Мишу подбили в картишки.
Ангелы глазам моргнуть не успели,
Крылья и Свет свой в момент просвистели.

Враз расхотелось им спорить и драться –
Лучше с Винтами пойти и надраться.

Вечер удался весёлый и звонкий.
Армагеддон нервно курит в сторонке…

Богу пришлось огород свой оставить,
Деток отшлепать и в угол поставить.

Каса, чтоб больше ругать не вздумал,
Бог в сорняки на прополку засунул.

Зрители в шоке и дружно рыдают:
Все про отцовский ремень вспоминают
06.04.2010



ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЯ(не шутка)

И память опять отзывается болью,
И искра надежды угасла, ушла...
Ведь ад тридцать лет не сломил твою волю,
А рай - за мгновенье сжег душу дотла...
Merit

Жизнь не игра. Финального свитка
Нам не дано услышать. Не годится
Нам для себя решать « Ну всё. Пора.
Теперь мы с поля можем удалиться»
Пока способны мы ещё дышать,
Пока способно наше сердце биться,
Пока способны мы других спасать,
С душой своей прощаться не годится.
А то, что боль, слепит порой глаза,
От смрада Зла сознание мутится,
Не значит, что душа в нас умерла -
Она готова заново родится.
В огне боёв сгорает не она,
А мусор, что успел в ней накопиться,
Осколки злости, горечь, муть со дна,
Всё то, чем не приходится гордиться.
Сквозь испытанья душу мы несём,
И рвемся в бой со Тьмой вселенской биться,
Но и в душе своей мы бой ведём,
Чтоб не позволить Злу в ней поселиться.
Не так легко в бою том победить,
Не так легко с самим собой сразиться.
Не сдаться, не забыть, не разлюбить,
В отчаянье и страх не погрузиться.
Чужая сила не прогонит тени прочь.
Лишь нашей волей Свет в нас сохранится.
Лишь сами можем мы душе помочь
Прекрасной белой птицей возродиться.

Тоскливым воем или лебединой песней -
Лишь нам решать, чем наша жизнь свершится .
11.04.2010.


Я НЕ МОГУ
к 5.18

« Я в бешенстве…Ничтожество, иуда,
Как ты посмел меня так подвести?
Считай, что враг теперь твой бывший друг–зануда,
Тебе так просто НЕ МОГУ я дать уйти…»

«Я НЕ МОГУ , прости меня братишка,
Тебе мои ошибки совершать
Позволить, это как-то будет слишком…
Я отпущу тебя, чтоб ты не мог сбежать»

«Я должен, должен, должен, должен, должен…
Я хоть кого-нибудь, но всё же сберегу.
Сто раз я прав, себе твержу, но всё же …
Будь проклят я …Я просто - НЕ МОГУ »

И всё по прежнему, упущена возможность.
Ничто не изменилось на земле.
Всё та же боль, всё та же безнадёжность,
Всё то же путь и руки на руле.

Но что-то сдвинулось в оси мировозданья,
И усмехнулся Бог, пробормотав:
«Держитесь, только так приходит знанье,
Что никого вам не спасти, себя предав »
21.04.2010



ВСЕ ПРОСТО

И затих весь инет в ожидании,
Динофилово-сэмофиловый.
Скоро кончатся наши страдания.
То ли свадебкой, то ли могилою
13.05.2010

«Согласен, да ! Вот так легко и просто
Я на кон бросил шанс последний наш.
Кресты и гниль далёкого погоста,
Где ворон смерти – главный персонаж.

Всё попусту – надежды и сомненья.
Расклад козырный джокером побит.
Тяжелый черный пепел пораженья
Лежит в душе, а рядом брат стоит.

И пять минут последнего общенья
Оплачены чудовищной ценой.
Я не прошу пощады и прощенья!
Я проклят, прочь, беги!!! Но …боже мой…

Моя рука твои ломает кости
Так, как в аду ломали их не раз,
Горит огонь холодной лютой злости
А наш с тобою свет почти погас.

Но кровь свою, отчаянно глотая,
Хрипишь в ответ на мой звериный вой,
Меня не проклиная, не прощая,
А просто - «Всё в порядке, я с тобой».

И бой закончен – так легко и просто.
Живи. Люби. Меня не забывай.
Не смей ходить опять на перекрёсток.
Всё хорошо. Я взял его. Прощай…
…

А впрочем… Нет. Я здесь. Я вновь вернулся
И не дождешься от меня ты извинений…»
И Бог помолодевший улыбнулся :
« А вы как думали? Ведь я же просто…гений.»


Прошел финал, исправлены ошибки.
И я чешу затылок свой уныло.
Опять уделал нас зараза Крипке:
И свадьба получилась и могила.
18.05.2010


ЛГУНЬЯ
о Тэссе

Мы снова встретились, приветствую, мой милый.
Опять не разминулся ты с могилой.
Придется нам пройтись вдвоём чуть-чуть,
А дальше сам ты свой продолжишь путь.
Давно ты понял, что я душам лгу,
Что будет с ними – знать я не могу.
И, чтобы не было сомнений и каприз,
Я обещаю, что их ждёт Большой Сюрприз.
Лишь самые великие лжецы
Берутся в наказание в Жнецы.
Нет, нет – тебя то точно не возьмут.
Да разве ТАК на самом деле лгут.
Хозяин мой тебя ведь уважает.
Ну да – «берёт за хвост и провожает»...
Опять ты шутишь. Ты у нас такой.
Смерть видит – не дрожащею рукой,
Умеешь открывать ты в вечность дверь.
И это не пустяк, ты мне поверь.
Рука не может обмануть или солгать.
Смерть знает – тебе можно доверять.
Когда нибудь тебя это спасёт.
Ну вот – пришли. Последний поворот…
Химеры рая или пламя ада
Тебя там ждут. Ты знаешь – а я рада,
Что не даны про твой удел мне знанья.
Прощай, мой друг, а может - до свиданья…
20.05.2010

ЗАВИСТЬ
о Люцифере

Зачем оглядываться? - нет пути назад.
И поцелуем тварь высасывает воздух.
Для сделок с дьяволом ведь нужен только брат.
Ваш мертвый младший брат. И перекресток.
mort

Пойдем вперёд, раз нет пути назад.
Круша преграды и запреты пред собою.
Для схватки с дьяволом ведь нужен только брат.
Ваш старший брат, хрипящий – «Я с тобою».


Я проиграл опять, но речь ведь не о том,
Победы, пораженья – все проходят.
Темницы рушат, новые возводят,
И пламя соревнуется со льдом
Кто больше боли принесёт душе.
И нам, мой брат, осталось лишь мгновенье,
Пока не завершилося паденье
В глубины бездны. Клетка ждет уже.
Я знаю - там тебя со мною не будет,
И я успеть сказать тебе хочу
За всё, что сотворил ты – отплачу.
И пусть Господь, Отец наш, нас рассудит.
То чувство, что кипит во мне сейчас,
Позволит мне держаться не сгорая.
Ни бездны Ада, ни высоты Рая,
Отсрочить не сумеют битвы час,
Которую ты страстно так желал.
Так яростно хотел стать палачом.
И воля Божия была тут ни причём,
Меня убить – вот ты о чём мечтал.
Я дам тебе ещё одну возможность
О примирении не заикнусь, поверь,
Но никаких носителе теперь.
Лишь ты и я и к черту осторожность.
Ну а людишки – пусть себе живут.
Раскаяться? Ну кто бы говорил…
Я просто понял – прав был Гавриил,
И даром не пропал отцовский труд.
Да ты пойми, протри глаза скорей-
Трех братьев нашей злою волей
Собрали мы с тобой на поле боя.
И кто же оказался там сильней?
Ну ладно, младшего ты под себя подмял
Но ведь не он, другой тебе был нужен,
Но непокорства дух в нём был разбужен.
И ты как я, с ним битву проиграл.
Ну а тому, кто сам меня сломал -
Сопливому, безумного, больному,
Как я строптивому, упрямому и злому,
Я благодарен, я теперь узнал,
Что Каин с Авелем то были дураками.
Что может старший брат и другом быть,
Не убивать тебя, а дать себя убить…
И мне смешны разборки между нами…
Да, да, вот так. И передай другим, братишка
Насколько жалок ты я понял наконец,
И пусть от злости лопнет наш Отец -
Я не ревную, я ЗАВИДУЮ людишкам…
21.05.2010


ОТЦЫ И ДЕТИ
о Джоне

«Я человек и знать лишь я могу,
Как тяжело перед детьми мне быть в долгу.

Да разве мог я, хоть на миг, себе представить,
Какие силы будут в жизни у них править.
И что проклятье для моих всех сыновей
Не в демонская крови, а лишь в моей.
Я путь избрал свой и прошел его как смог,
Пусть честь потеряна, но совесть я сберёг.
В игре вселенской я всего пиковый туз,
А козыри они. И лег тяжелый груз
На плечи их, за то что жизнь им дал.
Но сколько бы я раньше не страдал,
И сколько бы в Аду я не горел,
По гнусным райским клеткам не сидел,
Я не раскаиваюсь, слышишь, Бог, меня!
Тебе нужна была моя семья?
Ну что же получи и подавись…
Но я предупреждаю – берегись.
Меня ты знаешь, я не тот кто отступает-
Скорее лёд на адской кухне не растает
И почернеют ангелы в Раю…
С тобой я рассчитаюсь за семью!»
И Бог поёжился: «А ведь найдёт, подлец.
Его не остановишь… Он – отец…»
23.05.2010


НЕЗАПЕРТЫЕ ДВЕРИ

И пусть меня забросит к черту на рога.
Пусть буду бит и может быть, убит.
За горизонты окунутся берега,
И до тебя мой крик не долетит.
Ты только будь, ты только так же всё свети.
Ты только будь и ничего не забывай.
И на своём неласковом пути
Не погаси себя, не потеряй.
Не разучись смеяться и мечтать,
И не бояться долгого пути.
Не позабудь умения летать,
Какой бы крест ни выпало нести.
Пусть Рай и Ад, и люди заодно
Мою судьбу пытаются подмять.
Пусть приговор мне вынесен давно,
Но ты ведь не умеешь обвинять.
Не надо мне нести в душе своей
Вину за свой уход перед тобой.
Не надо мне бояться тех дверей,
Которые закроешь ты за мной.
Меня, каков я есть, ты приняла,
И для таких, как ты, мне стоит жить.
И будет мир теперь спасён от Зла.
Пока ты есть – меня не победить.
13.08.2010



СУД

Их Рай и Ад играть заставил в прятки,
Но жить порой опасней и сложней.
«Таких нет просто слов…» - «Да всё в порядке»
Сгореть или замерзнуть… Что страшней?

Уже проститься, к смерти прикоснуться,
Последний с совестью произвести расчет.
Уйти с достоинством… Пройти сквозь Ад… Вернуться…
И снова над тобою суд идет.

И ты один опять на этой сцене.
Адвокатура, судьи, приговор
В жестокости, бездушии, измене.
Кто больше даст?… Идет весёлый спор.

А брат в смятенье, с тебя глаз не сводит.
И с болью страх мешается в глазах.
В тебе тебя он больше не находит,
И снова ваши души в синяках.

А наши души вновь гнетут сомненья,
Но верю я:«Когда тебя прижмет,
Ты верное тогда найдёшь решенье» -
«Плевать на всё, пойдем вдвоем вперёд…»
27.10.2010


БЕЗДНА

Я не думаю, что всё так просто кончится,
Телефонным разговором оборвётся.
Наша жизнь почти всегда не то, что «хочется»
И «не хочется», а всё-таки «придется».

Их любовь ещё пока не названа.
Их любовь ещё и не рождалась.
Привела его сюда обязанность,
А она отца для сына ждала.

Им ещё придётся встать над бездною
Одиночества незамкнутого круга.
И понять, что мало соболезновать,
Надо прорасти душой друг в друга.

Нет мостов над тьмою той кромешною,
Нет дорог вокруг, тропинок тайных.
Указатели над нею не развешаны,
Не заполнит её радость встреч случайных.

Пострашнее клетки люциферовой,
Она души наши режет и ломает.
Лишь любовь своей святою верою,
Из неё нас поднимает и спасает.

Чтоб понять, что в жизни нашей ценится,
Одаряет нас судьба кнутом и пряником.
Ну а брат… Он никуда не денется,
Обожать научится племянников.
03.11.2010


ПЕРЕКРЁСТОК
о Кроули

Ты прав, сомнений нет: на перекрёстке
Душою не торгует человек.
Гораздо раньше - вычурность и блестки,
Богатство, власть, признание, успех,
Соблазны, зависть, страхи, злоключенья
Самих с собой нас драться заставляют.
И если терпим в битве пораженье,
В нас наши души гибнут и сгорают.
И перекрёсток карты не меняет,
За пустоту отдаст он пустоту
И тьмою тьму всего лишь заполняет,
И десять лет мы на Земле живём в аду.
А ты слепец, из серых кардиналов,
Ещё при жизни душу потеряв,
Пал жертвой демонического бала,
Остался ты ни с чем, себя продав.
Прикрывшийся украденной личиной,
Ты до сих пор понять, увы, не смог
Что из мужчины делает мужчину -
Не пара лишних дюймом между ног.
Дурак надутый, пошлый и тщеславный,
Берёшь тот сор, что сами принесут
И думаешь, что ты тут самый главный,
Но перекрёсток сам вершит свой суд.
Но если свою душу без сомненья
Отец за сына бросит в пыль дорог,
То не проклятие только искупленье.
За жертву эту дарит ему бог.
И если брат отдаст себя за брата,
А с тем сам дьявол не сумеет совладать,
Их души не тебе бесстыдно лапать.
Их не тебе смирить и удержать.
В опасную игру ты заигрался,
И как бы не лишился ты руки,
Пытаясь удержать тех, с кем связался.
В огне и льде рождаются клинки.



ОСТАНОВИСЬ МГНОВЕНИЕ.

И снова в путь. "Покой вам только сниться".
Старинный лозунг вновь над головой.
И черная стальная колесница
Вновь рыцарей нести готова в бой.

Но как же хочется остановить мгновенье.
Дать вашим душам время отдохнуть,
Запомнить это чувство единенья,
Хоть на мгновенье радость вам вернуть.

Вы разные, хоть жизнь вас уровняла,
И разный ад в сердцах у вас горит.
По-разному Смерть гнула и ломала,
Но путь один для вас сквозь Жизнь лежит.

Боль тела, боль души – их не измерить,
Не взять и не отдать, и не сравнить.
И на себя чужую не примерить -
Их можно только вместе пережить.

Плечом к плечу, где сильных нет и слабых.
Где старших нет и младших тоже нет.
Спина к спине на жизненных ухабах.
Одни вам на двоих и Тьма и Свет.

Да сколько ж можно… Сколько будет надо.
И нет другого для мужчин пути.
Для победителей всегда одна награда -
Вновь раны залечив -вперёд идти.
25.02.2011



МОЙ ГЕРОЙ
Посвящается всем героям -
прошлого,настоящего и будущего...

Не привык ни перед кем я преклоняться.
Тех кого люблю – мои друзья.
Но теперь вы можете смеяться -
Приобрёл себе героя я.
Мой герой совсем не идеален.
Удивительно реален, без затей.
Независим, ироничен и брутален.
Он охотник, негр, иудей.

Жизни путь дается так не просто -
По потерям невозвратным, страшным снам
Он лежит и новый Перекрёсток
Каждый день бросает в ноги нам.

Демон Страха, Демон Горя, Демон Боли -
Адских палачей голодных рать
Вырывается из огненной неволи,
Чтобы нам ещё при жизни души рвать.

Лично я не буду зарекаться,
Что сумею перед ними устоять.
Что не буду в ярости метаться,
Чтобы свои раны зализать.

Но надеюсь, если Демон Мести,
Мне предложит душу исцелить -
Хватит мне и мужества и чести
Научиться, не простив, не мстить.

Справедливое возмездие от злости -
То, что люди путают порой,
Проходя Потери Перекрёсток,
Отличить меня научит мой герой.
09.05.2010


КОГДА ОТЦЫ МОЛЧАТ

«Я не раскаиваюсь, слышишь, Бог, меня!
Тебе нужна была моя семья?
Ну что же получи и подавись…
Но я предупреждаю – берегись.»
И Бог поёжился: «А ведь найдёт, подлец.
Его не остановишь… Он – отец…»
Отцы и дети

«Здравствуй. Искал меня ты?
Нужны мы друг другу сейчас.
Твои боль и гнев понятны,
Но дело теперь не в нас.

Наши с тобою дети
Снова в большой беде.
Снова они в ответе
За жизнь и смерть на Земле.

Вместе они сумели
Пройти сквозь огонь и Ад.
Твои сыновья в нём горели -
Мой их вернул назад.

Но этого, видно, мало,
Чтобы всегда побеждать.
Их не сломал сам Дьявол -
Обида может сломать.

В небо летят их молитвы.
Мы же в ответ молчим.
Жизнь мы им дали для битвы.
Как биться – решать лишь им.

Наших ошибок бремя
Они на плечах несут.
И каждое их сомненье
Над нами вершит свой суд.

Только они сумеют,
Что стоили мы - сказать.
Нам остаётся в них верить
И приговора ждать»

Спит тишина на планете.
Секунды бесстрастно бегут.
Отцам своим молятся дети.
Спасенья отцы их ждут.
13.05.2011


ОДИНОЧЕСТВО

Я не верю, что ты боли уступил .
Я не верю, что устал в огне гореть.
«Просто я не смог…»ты говорил
Не сказал, что «Я не смог терпеть…»
В ту секунду, когда ад в глаза
Заглянул твои, ты закричал.
Почему ты брату не сказал,
Что его тогда на помощь звал?
Ну а сам, ты понял наконец,
Чем тебя ломал в аду палач?
Сотню лет держался твой отец.
Не герой, не бог и не силач.
Одиночества отраву много лет
Пить ему назначено судьбой.
Потому сказать сумел он «Нет»
Потому он выиграл тот бой.
А вот сыновей своих не мог
Одиночеству никак он научить.
Эту пытку выдумал сам бог
Сына непокорно сломить.
В результате удалось ему
Дьявола из сына воспитать.
С братом вас всегда по одному
Надо было брать, что бы ломать.
Все твои печали, боль в глазах,
Все сомненья, горечь, страхи, Дин,
Уместятся в нескольких словах-
Просто ты не можешь быть…один.
19.05.2011

Для Лейки.

Прекрасен план. Все учтено: сомненья,
Надежды, горечь, смесь добра и зла.
Ведь вовсе не благие намеренья –
Чужая воля в ад вас привела.
Всё взвешено весами мирозданья -
Любовь отца и братская любовь,
Желанье мстить, исполнить долг желанье.
И человеческая с демонскою кровь
Отмерена и выдана по капле -
Кому-то в кровь, кому-то в сердце яд.
Взмыл занавес в божественном спектакле,
И, затаив дыхание, следят
За вами сверхъестественные силы,
И каждому назначен свой черёд.
С рожденья до могилы, за могилой,
В аду, в раю ведёт вас кукловод.
Так что же делать? Можно ли бороться?
Да очень просто: тот, кто сам боец,
Одно по жизни знает руководство.
«Держи удар», - учил меня отец.
Ломаться, падать, с грязью кровь мешая,
Идти сквозь страха мерзостный угар,
И, сопли со слезами вытирая,
Назло всему и всем – держать удар.
И пусть финала траурная строчка
Уже написана, но всё же вы смогли
Стать не тяжелой черной жирной точкой,
А запятой в истории Земли.

@темы: Стихи по СПНу

---

Псы

Часть восьмая.
окончание


*******************
Так вот он какой - ад.
Тьма, жар, боль, немой крик и каждый вздох – как глоток огня. И ты не можешь ничего изменить – только кружиться и кружиться в этой тьме. И гореть не сгорая. Бесконечно… Но нет, жар постепенно отступает, и уже не огонь, а острый лёд режет тебе горло, и свет постепенно появляется где-то на самом краю тьмы, как свет от далёкой лампы, который ты видишь сквозь плотно сжатые веки. А может надо просто открыть глаза? Потихоньку, чуть-чуть.. И правда – лампа. Накрыта какой-то темной тряпкой. Крохотная комната со стенами, обшитыми деревом, и открытой дверью в темный холл. Окно в ногах кровати, и за окном – ночь. Очень светлая ночь. Всё хорошо видно – и серебристая поверхность озера, и далекие горы. А ещё под лампой стоит большое мягкое кресло, и в нем кто-то сидит. Свет падает пятном только на книжку с очень легко одетой девицей на обложке, колено, обтянутое потрепанными спортивными штанами, и старую стоптанную тапочку, которая легкомысленно покачивается на большом пальце ноги.

И это – жизнь.

Володю захлестнуло отчаянье.

- Сволочи! – закричал он.

Вернее хотел закричать. То, что вырвалось из его горла, скорее было похоже на шипение, но это подействовало. Книжка полетела на пол, тапочка тоже, а некто в мгновение ока оказался на коленях около кровати.

Господи, да ты издеваешься надо мной, опять этот Боков! Или это всё же ад?

- Парень… Ты что... Ты меня видишь? Хочешь пить? – и Алексей сунул Володе в рот трубочку, которая торчала в стакане с какой-то коричневой жидкость.

Кирсанов машинально сделал несколько глотков, но раскашлялся и со злостью выплюнул её. Он по жизни терпеть не мог всех этих трубочек-зонтиков. Хочешь пить - так пей, чего сосать и булькать. А люди, с сосредоточенным видом и губами гузкой, припавшие к стаканам через эти хворостинки, почему-то напоминали ему огромных жаждущих комаров, с которыми он вдоволь наобщался во время походов.

- С-с-с- кх- кх- волочи! – на этот раз вышло лучше.

Боков растерянно заморгал, а потом расхохотался так, что на глазах выступили слёзы. В холле, что-то зашуршало, потом грохнулось об пол, потом кто-то выругался сквозь зубы и в комнату босиком влетел растрепанный и заспанный Лэкленд.

- Ты что, с ума сошел? Что тут проис…- начал он, но остановился, увидев, что Кирсанов пытается что-то сказать, приподнимаясь и отчаянно царапая пальцами по одеялу - Очнулся!? Мать твою … Лежи, лежи … И говорить тебе нельзя. Пить хочешь? Ну что ты ржешь, дай ему сока!

- Да дал уже. Успокойся – ты не оригинален. Санька, ты знаешь, какое первое слово сказал наш новорождённый, ну там вместо «папы» или «мамы»? Повтори, деточка.

Володя не стал ломаться и повторил.
- Сволочи! Кх-гх-гады! Вы где дозу взяли?

Лэкленд буквально рухнул в кресло и замер в нём, спрятав лицо в ладонях. Значит, Кирсанов знал, что в той бутылке был не наркотик. Ну, паршивец, ну погоди, лейтенант – выздоровеешь, ещё поговорим, по-дружески, так сказать.

Санни встал и быстро направился к двери.
- Я на перевал, позвоню доктору. Узнаю, что дальше то делать. А ты объясни лейтенанту, что к чему.

- Обуйся! – крикнул ему в спину всё ещё сидящий на полу Боков.

Лэкленд обескуражено посмотрел на свои ноги. Похоже, он действительно так и уехал бы босиком, если бы его не остановили. Через минуту на дворе хлопнула дверца машины, завёлся мотор, взвизгнули шины, и опять стало тихо.

Алексей поднялся с пола, подтянул кресло поближе к кровати и сел, пытаясь сообразить, с чего бы начать.

А Кирсанов лежал, крепко зажмурившись, и тратил свои последние силы на то, чтобы не заплакать. Разочарование накрыло его мутной волной и потащило на дно кромешной безнадежности. Это нечестно, просто нечестно. Ну сколько же можно умирать! И ещё так мерзко, когда воздух превращается в камень, и ты разрываешь мышцы и связки в бесполезных попытках его вдохнуть. Зачем они это сделали? А он даже закричать не может, что бы хоть как-то унять эту горечь, это отчаянье, этот страх. Сердце неожиданно замерло, а потом ухнуло куда-то и застучало, как сумасшедшее.

Отчаянье? Горечь? Страх? Но ему же должно быть хорошо, спокойно!
Володя распахнул глаза.

- Мне плохо…
- Что? Где плохо? – всполошился Боков. – Тошнит? Голова кружиться? Сердце болит?

- Да нет же. Мне просто плохо, а должно быть хорошо. Саил не действует… Сколько прошло времени со вчерашнего дня? Сколько вы мне ввели?

- Ах, саил. Прости, ничем помочь не могу. Наркоты не держим. Придется тебе привыкать опять жить, как все люди. А насчет «вчерашнего дня»…

Боков взял часы с прикроватной тумбочки и вывел на них дату.
- Смотри. «Вчерашний день» был девять дней назад. И все это время мы кололи тебе только антибиотики и ещё много всякой муры, а последние два дня одни витамины. Да ты на руки то свои посмотри.

Володя посмотрел и оторопел. Руки были чужими – худые, кожа и кости, полупрозрачные, но вот сгибы около вен… Они были почти чистыми, только легкие желтоватые разводы напоминали о тех страшных синяках, с которыми он прожил последние месяцы.

- Я должен был умереть. Никто не выживает…

- Не расстраивайся, – Алексей осторожно похлопал его по плечу. - Ты ещё клиент скорее того света, чем этого. Ещё, может, и умрешь - ради поддержания статистики. А может, не станешь, а? Такой радостной жизни, как в последнее время, не обещаю, но в ней бывают и приятные моменты. Ну, там покушать чего вкусненького, девушки и всё такое.

- Этого не может быть… От саила не вылечиваются…

- Правильно! – горячо поддержал Боков. – Вот так всем и говори, если кто приставать будет. Не вылечиваются, и точка. Какой саил? Не знаю никакого саила. Украли, заточили, сбежал и всё. Кто из той больнички инфу слил - понятия не имею. Молодец, конечно, но ты, увы, ни при чем. А потом ты просто поехал к друзьям - нервы в порядок привести. На радостях напился и… э-э-э …ну, скажем, голым по пляжу бегал. Простудился. Виноват, надо было сразу доложиться, наказуйте… Ну, дальше сам знаешь, как у нас каяться. Ну и мы каяться будем. Придумаем чего-нибудь – не впервой.

- Но как?

- Да никто и не знает толком. Наркоту тот препарат, что ты Санни показал, из тебя вывел, а со всем остальным…Лекарствами тебя накачивали, и воздух тут какой-то особый, стерильный, фитонциды, горы. Ну и ты же, в принципе, здоровый мужик был, а не настоящий наркоман. В общем, ты сейчас феномен. Так что уж постарайся выжить – хотя бы для науки.

Кирсанов заплакал. Слёзы сами текли по щекам, и он ничего не мог поделать. Стыдно, ох как стыдно… Но слёзы принесли облегчение.

- Знаешь что, - Боков протянул стакан. – На, выпей, и постарайся не потерять сознание, а просто заснуть. Это чай с мёдом и мятой. Рецепт одного моего знакомого, я вас потом познакомлю. Пей.

Володя послушно выпил и действительно почувствовал, что его уносит в сон. Простой, человеческий, не наркотический сон.

Проснулся он в состоянии расслабленного покоя. Ледяная волна ужаса окатила всё тело, и руки сами рванулись к мгновенно открывшимся глазам. Но нет - никаких синяков, даже желтизны вокруг вен почти не видно. Значит всё это - не сон, и он будет жить. Или не будет, но это уже не так важно. И жить, и умирать он будет не наркоманом.

В доме стояла домашняя, уютная тишина. Кто-то позвякивал посудой на кухне. Чуть слышно шелестели шторы, которые шевелил тот самый чудесный воздух, влетающий через приоткрытое окно. Что-то поскрипывало на потолке.

Кирсанов перевёл глаза на потолок, и у него перехватило дыхание, но, слава богу, всего лишь от восторга. Потому что потолка не было, а была сказочно красивая поверхность, переливающаяся всеми оттенками блеска - от серебряного до золотого. Так выглядит вода в солнечный день, если смотреть на неё с другой стороны, из глубины. Кто хоть раз видел это волшебство, никогда его не забудет.

«Озеро... - понял Володя. – Это оно, я хочу к нему…»

Тело, на удивление, оказалось послушным, а вот пол - нет. Вероятно, доски, из которых он был сделан, будучи ещё соснами, мечтали стать палубой гордого парусника и теперь кренились под ногами во все стороны. Да и стены куда-то всё время убегали.

Но если плюнуть на приличия и не бояться что-нибудь уронить, то, хватаясь за что попало и тихонько матерясь, вполне можно добраться до дверей, вписаться в них, а потом в последнем рывке сделать пять шагов и упасть на замечательно мягкий диван, на котором в беспорядке валялись подушки и скомканный плед.

Из кухни выглянул жующий Боков и чуть не поперхнулся, увидев нового постояльца дивана.

- Ты что тут делаешь? А ну марш в постель!

Володя помотал головой и вцепился в подушки, почему-то считая, что это помешает стащить его с дивана.

- Я туда хочу! – он ткнул пальцем в панорамное окно, выходящее на веранду.

Алексей задумался. А почему бы и нет. Врач сказал, что Кирсанова надо по возможности заставлять двигаться. На улице тепло. Пусть посидит на воздухе.

Какое-то время ушло на одевание и препирание, что одевать, а что нет. Наконец, Володя был выведен под ручку, которую упорно пытался выдернуть, усажен в кресло и ещё раз укутан всем тёплым, что было в доме.

- А где Лэкленд? – пропыхтел он из-под кучи пледов.

- Опять поехал на перевал. У нас продуктов мало – тебя же надо теперь кормить, как нормального человека. Ладно, ты посиди, а я пойду, приготовлю тебе что-нибудь.

Кирсанов остался один. Вид, открывающийся перед ним, был так прекрасен, что почти невозможно было поверить, что эта красота существует в том же мире, где есть такие дыры и несчастья, из которых он только что вырвался. И этот мир лежал всего лишь там, за перевалом, и скоро ему надо будет возвращаться туда.

А сил нет, и желания нет. Да, он выжил, но только телом, а от души остались одни ошметки. Его сломали, или он сам себя сломал. Неважно. Наркотика в нем нет, но память то осталась.

Память о том, как его легко взяли.
О том, как он спокойно и бесчувственно смотрел на смерть очередного неудачного эксперимента доктора Саила.
О том нетерпении и вожделении, которые он испытывал, когда игла входила в вену.
О том, как легко живется, когда не надо думать о завтрашнем дне, о своих ошибках – смерть ведь всё равно всё спишет.

Эта отрава никуда не делась, и навсегда останется с ним.

На место дикого напряжения нервов и эйфории от новообретённой жизни стала вползать усталость и апатия.

На веранду вышел Боков, неся в руках чашку с дымящимся бульоном и стакан с какой-то на этот раз красной жидкостью.

-На, выпей! – жизнерадостно начал он и осекся.

За те минуты, пока его не было, Володя как-то странно осунулся, глаза померкли.

- Эй, ты что? Плохо?

- Да нет. – Кирсанов кое-как попытался собрать остатки мужества. - Просто видно устал. Посижу, отдохну – пройдёт. Давай, что ты там принёс.

Есть не хотелось, даже подташнивало от одной мысли о еде, но делать нечего. Надо не показывать вида, надо держаться.

- А что это в стакане?

- Малиново-смородиново-облепиховый сок. Рецепт одного…
- … твоего знакомого. Ты меня с ним познакомишь. Помню. Того же самого или другого?

-Того же. Ты пей – это очень полезно и, что гораздо реже встречается, очень вкусно.

Володя осторожно отпил. Хм-м-м. Действительно вкусно. Если бульон выпить залпом, а потом запить этим – то вполне терпимо. Терпимо… Похоже, это слово станет главным в его жизни.

Но, увы, Жизнь такая хитрая штука, что если захочет – вышибет из тебя и оптимизм и пессимизм. Ты хотел терпеть, стараться не показывать вида, как тебе тяжело? Так вот тебе, получай! Терпи, не показывай.

Рация, стоящая на столике около дверей на веранду, неожиданно взорвалась криком Лэкленда.

- Боков! Лёшка, ответь!

- Да слышу, слышу! – Боков схватил рацию. – Ты чего орёшь?

- Ты нашел то, что искал?

- А откуда ты…

- Заткнись, нашу частоту могу прослушивать, забирай Кирсанова и немедленно увози его туда. У меня на хвосте две машины с латиносами. Я не знаю, что им надо, но явно не мы с тобой. Уходите и сидите там, пока с вами не свяжутся…

- Кто свяжется? – кричал Боков, одновременно прижимая рацию плечом к уху и уже таща ничего не понимающего Кирсанова к резиновой надувной лодке с навесным двигателем, которая лежала на маленьком пляже.

- Да они и свяжутся. Я их задержу.

- Санни, не надо. Уходи в лес. Мы будем…

- Заткнись, я сказал. Тогда они сразу за вами погонятся.

- Вэлл знает?

- Нет. Я не успел позвонить. Черт…

- Санни, уходи, я сказал!

- Всё, не отвлекай меня. Сейчас я машину аккуратненько переверну, и поговорю с ними. Жаль, патронов мало…А потом сдамся. Они еще минут двадцать на меня потратят. Да не переживай – я им нужен как заложник. Ничего они мне не сделают. Им же торговаться надо будет.

В рации грохнул выстрел, и связь оборвалась.
- Быстро, в лодку! – Алексей подтолкнул Кирсанова, и сам полез в неё.

Но Володя встал, как вкопанный.
- Я никуда не поеду.

- Что-о-о-о…
- Я - не - поеду. Если я им нужен – пусть забирают. Не хватало ещё чтобы…

Эх, зря ты это лейтенант, зря. Время разговоров кончилось. Боков и так по жизни выше и тяжелее, а уж когда от тебя осталась половина и он в ярости – спорить с ним вредно для здоровья. Как Алексей не старался сдержаться, но от его удара в челюсть, Володя не только отлетел на метра на два, но ещё и проехал по песку.

Дальше дурного лейтенанта, как щенка, за шкирку кинули в лодку, и она сорвалась с места.

Лодка стрелой пересекла озеро и нырнула в узкую протоку, абсолютно незаметную с воды. Пропетляв ещё метров пятьдесят, лодка уткнулось носом в крохотный, буквально метр на два, язычок песка, который робко высовывался из, казалось, монолитной скалы.

Боков вытащил Володю и втолкнул в каменную щель, которую можно было заметить, только став боком к скале.
- Вверх! – прорычал он. – Хоть на четвереньках, мне ещё лодку затащить надо.

Кирсанов молча стал карабкаться. Было не так уж трудно – по дну щели вилась узенькая тропинка. Кто-то когда-то тут явно ходил.

Тропинка привела к входу в пещеру. Володя заполз в неё и рухнул на пол без сил.
- Не ложись на камень, идиот, – опять прорычал Боков, который, пыхтя, втащил за ним лодку. – Подохнуть хочешь? Вот, я приготовил.

И он швырнул надувной матрас. Как Володя его надувал – он не помнил. Но, видно, всё же надул, потому что, когда начал хоть как-то соображать, то увидел, что лежит на нем. Алексей сидел около костра, свет которого освещал стены и свод пещеры и гипнотизировал взглядом рацию.

- Что это? Где мы? Как ты это место нашел?

- Да нашел уж, – проворчал более миролюбиво Боков. – Не люблю я в последнее время мест, где есть только один вход. Он же и выход. Привычка у меня такая появилась. Вот, лодку нашел в сарае, починил мотор и рыскал по окрестностям всё свободное время, пока Санни сидел с тобой. И нашел, и даже кое-что успел закинуть сюда. Командиру не говорил – думал, засмеёт, а он, гад, догадался. Наверно, действительно посмеивался… Но вот, пригодилось. Наверное, не одному мне приходилось задумываться, как бы спрятаться от незваных гостей. Вон, барахло по углам лежит, так вроде не одну сотню лет тут отсиживались. И мы отсидимся – хрен они нас найдут. Это уметь надо. Вот только с командиром, что делать… Вэл ещё дня три беспокоиться не будет. Санька с ним ещё ночью переговорил. Ну что же они молчат!?

И Боков со злость потряс рацию.

Кирсанов осторожно поднялся. Удивительно - но чувствовал он себя неплохо. Грудь почти не болела, дышалось легко, ноги твердо стояли на земле и руки не дрожали.
- А что это за протока?

- Видно, водосброс из озера, но тут глухо – не пройти. Она уходит в грот, и что там дальше – неизвестно.
- А карта есть?

- Есть, вон в том ящике. Эй, а тебе зачем? Ты что это задумал? – забеспокоился Алексей.
- Посмотреть хочу, мысль есть.

С недовольным видом, но карту Володе Боков всё же выдал.
- Вот, смотри, – Кирсанов ткнул пальцем в карту. – Рядом с городом система озер. Я ещё, когда мы сюда ехали, обратил внимание и удивился – цвет воды, как в горных озерах. Они явно питаются от этого. Где-то соединяются.

- А ты что - специалист по воде? А, понял – ты же этим… сплавом занимался по рекам, как его там?

- Рафтинг. Сплав на надувных лодка. И не просто по рекам, а по горным рекам. И по гротам, кстати, тоже ходил. – И Володя покосился на надувную лодку, лежащую в пещере.

- Не пущу! – взвился Боков. – Слышишь – не пущу!

Он схватил Володю за рубашку и тряхнул его, как пыльный коврик.
- Не пущу. Не для того мы тебя с того света тащили, что бы ты всё псу под хвост пустил. Не хочешь жить – ради бога. Выберемся - сам пистолет тебе заряжу. А сейчас – не позволю.

- Я хочу жить, хочу, но…- закричал Кирсанов и замолчал. Но не потому, что не знал, что сказать.

Внутри него что-то переворачивалось, что-то рождалось и умирало одновременно, что-то пробивалось из, казалось бы, абсолютной пустоты. Он замер, прислушиваясь к себе, и вдруг ему показалось, что откуда-то сверху на него обрушился вал кристально чистой, звенящей, как серебряные колокольчики и рокочущей, как штормовой прибой, воды. И этот вал подхватил его и вынес на свет, как не раз подхватывал раньше, на особо тяжелых перекатах в горах.

Всё, что произошло с ним за эти кошмарные месяцы – осталось позади. Он будет помнить их, он не раз ещё проснется от собственного крика, когда увидит во сне иглу, входящую в его тело, он будет думать об этом, вспоминать и переживать, оценивать свои поступки, осуждать себя, пытаться исправить свои ошибки и учиться не повторять их. Но он будет жить дальше, и он не будет бояться выходить на новые бурлящие пороги реки Жизни.

Володя провел ладонями по лицу, ожидая, что оно окажется мокрым. Но нет – лицо было сухим.

- Я хочу жить, – уже спокойнее проговорил он. – Я хочу подраться с тобой, я хочу извиниться перед отцом, я хочу узнать, как меня нашли, и я хочу найти Майю, я ведь бросил её… Я очень хочу жить. Но для этого я должен остаться человеком, а не прячущейся по углам крысой. Пойми…

Странный порыв ветра пронесся по пещере. Он должен был бы загасить слабенький огонь костра, но нет… Пламя костра рванулось вверх, рассыпая вокруг себя искры и освещая все темные углы. Но в одном углу Тьма не отупила, а сгустилась и завихрилась в грозный, разрастающийся смерч.



-Не-е-ет!!! – взвыл Тайрон. – Он наш, мы так не договаривались!
- Да я то тут причем? – возмутился Рекс, на всякий случай принимая боевую стойку. – Человек сам решил. Это его выбор.

Но Тайрон не слышал. Его глаза разгорались багровым пламенем, и Тьма клубилась вокруг него.

- Тайрон, прекрати! – зарычал Рекс. - Прекрати сейчас же, ты же знаешь, что не имеешь права вмешиваться. Сдуйся!!!

Это помогло. Тайрон принял свой нормальный облик, но, яростно сверкнув глазами, пулей вылетел из пещеры.

Рекс несколько минут подождал. Потом вздохнул и пошел искать друга. А то натворит ещё дел со злости.

Но искать долго не пришлось. Тайрон сидел на камне у воды и тоскливо смотрел на небо.

- Ты ещё на луну повой, – фыркнул Рекс. – Ну что ты ведёшь себя, как дворовая шавка, у которой отняли косточку. Они не наша добыча. Мы только помогаем им идти своим Путем, но Путь они выбирают сами.

Тайрон покосился на Рекса.
- Меня уроют... – печально сообщил он. – Такого провала у нас давно не было.

- А что, ниже Преисподней ещё что- то есть? И потом, ты же не виноват.

- Если бы я не связался с тобой…

- Он всё равно вернулся бы к Свету. Ты же знаешь – на Путях нет точки невозврата. Это не от нас зависит.

- Можно подумать, у вас наказывают только виноватых.

На это Рекс промолчал. Ничего не скажешь – всякое бывает.

- Зато представь, как будет довольна Рейна. Теперь Терри в надёжных руках, он много чему сможет научиться от того человека. Жаль, что этого человеческого щенка выпороть уже нельзя. Малышу было бы полезно на такое посмотреть.

- Я бы сам на это с удовольствием посмотрел, – проворчал Тайрон.

Но аргумент Рекса его убедил. Между недовольным начальством и недовольной Рейной, Тайрон всё же выбрал бы недовольное начальство. Спокойнее как- то.

Тут псы услышали шорох у себя за спинами и обернулись. Боков и Кирсанов тащили вниз по тропинки лодку, с которой уже был снят двигатель.

- Ладно, – теперь уже вздохнул Тайрон. – Пойдем, поможем этому сумасшедшему. Раз уж я его упустил – пусть живет. Нечего ангелов плодить.


«Что я делаю, что делаю… - думал Алексей. – Я же своими руками отправляю его свернуть себе шею, Санни меня убьёт»

Но он молчал и помогал Кирсанову проверять крепления, вёсла, спасжилет, который тоже нашелся в его загашнике. Потому что это парень был прав, прав на все сто. Это умирать не важно, как, а жить имеет смысл только человеком.

Наконец, все было готово.

Володя прыгнул в лодку, оттолкнулся от берега и махнул на прощание рукой.

- Я быстро.
«Ну вот, - подумал Боков. – У Вэлла ещё один последователь нашелся. Чему бы хорошему поучился лучше».

Он не стал подниматься в пещеру, а направился, прыгая по камням, к берегу озера. Не было у него сил сидеть в том каменном мешке.

Алексей не видел, как вслед за лодкой от берега метнулись две тени. Темная и светлая.

Он просидел на берегу весь день, а к вечеру заснул. И ему приснился странный сон. Как будто какой-то вихрь, сплетённый из света и тьмы, несёт его через пустоту, а потом огромная пещера, в которой много странно одетых людей, среди которых его погибшие друзья Белов и Серкудиев, и два пса…

Уже поздно ночью, на том берегу, где стоял домик, что-то грохнуло, озеро на мгновение озарилось яркой вспышкой, раздалось несколько автоматных очередей и всё стихло.

Боков вскочил на уже прилично замерзшие ноги и забегал по берегу, пытаясь хоть что-то рассмотреть. Но тут одновременно раздался звук лодочного мотора, и заговорила рация.

- Лешка, ты где? Мы сейчас тебя заберём.

- Вэлл, это ты?

- А кто же ещё.

- Как…как… дела?

- Да всё в порядке! Пит с остальными мексикосов довязывает, а Санни отправил меня за тобой. Волнуется.

- Сам-то он как?

- Да помяли его немного, ногу прострелили, а так - легко отделался.

- А Кирсанов где?

- В городе остался. Его врач от себя так и не выпустил. Представляешь, он к нам ввалился мокрый, замерзший – и ничего. Даже температура не поднялась. Доктор в обалдении – говорит, феномен. Всё, сгорел мужик. Медики его теперь на части разбирать станут. О, я уже вижу тебя… А чего ты бегаешь, как ненормальный?

- Греюсь, замерз как пёс.

Тьфу! И что это всё время в голову лезут псы.

Позабыв свои тревоги,
Мы выходим на порог,
Перед нами две дороги –
Самый жизненный урок.
Вот одна, широкой лентой,
Так ровна и так легка,
Вдаль уходят километры,
Словно быстрая река,
Так заманчиво-игривы
На обочинах огни.
Так багряно-торопливо
Наливаются они,
Зажигаясь долгой лентой,
В темноту горящий ряд.
Здесь бывает много света…
Но одна дорога – в ад.
А другая – где-то лужи,
Где-то дерзкий перевал,
Где-то шире, где-то уже…
Где-то озера овал.
Не всегда чиста до блеска,
Но пройди ее сполна –
И за дальним перелеском
К Свету выведет она.
KGB

Генерал разогнулся и потёр болезненно ноющую поясницу. Идея вырыть компостную яму в саду, конечно, была не ахти какой гениально, но что бы хоть чем-то занять себя – сойдёт. Он обернулся и всплеснул руками. А вот идея сначала собрать в кучу листья для этой ямы, а потом уже рыть её – точно была плохой. Потому что куча исчезла. На её месте сидел страшно довольный Терри в ожидании похвалы за то, что он все листья разложил обратно, под деревья, где им и положено быть.

- Что же ты натворил, малыш, – генерал присел, взял лохматую голову в ладони и заглянул в весёлые щенячьи глаза.

Интересно, ну почему ему все время кажется, что в их глубине мелькают багровые искорки. Или так и надо, для этой породы? Хотя какой породы может быть щенок, подобранный на улице.

Но ни Кирсанова, ни самого щенка это абсолютно не интересовало.

Лизнув человека в нос, Терри счел свой долг по наведению порядка в саду выполненным и побежал в дальний угол сада. Он почувствовал, что там его ждут.

И точно.
- Папа, мама! – радостно завизжал Терри и бросился уже со всех лап, но, подлетев к ним, резко остановился и принюхался.

- Папа, а почему от тебя пахнет паленым?

- Э-э-э… понимаешь ли сынок… тут…в общем…

- Папа горит на работе! – выручила Тайрона Рейна. – У него очень-очень много работы и его очень-очень ценят. Вот теперь он даже наведываться к тебе какое-то время сможет гораздо реже. Будет занят. Но ты ведь потерпишь и будешь хорошо себя вести, правда?

- Конечно, я и так хорошо себя веду, помогаю человеку. Только он грустный почти всё время.

- Это ничего, – Тайрон постарался скрыть улыбку. - Он скоро перестанет грустить. К нему приедет его сын…

- Его щенок? Здорово!

- Да, здорово, и ты постарайся подружиться с ним и познакомиться с еще одним качеством человеческой души. Оно называется – стыд.

- Хорошо, папа.

- Ну всё, беги. Нам с мамой пора.

- Какой он замечательный! – восхитилась Рейна вслед убегающему Терри.

- Дорогая! – смущенно спросил Тайрон. – А что, действительно есть ещё запах, всё ведь уже зажило?

- Есть чуть – чуть. Сам виноват. Надо было лизнуть кого надо куда надо, а не вступать в пререкания: «Они сами выбирают свой путь… Они не добыча» .

- Ты права, дорогая, во всём права. И эти врата в Лоуренсе - такая дыра. Посадить Адского пса в качестве сторожа – это же надо было придумать.

- Ничего, сельская местность, чистый воздух, тихие провинциальные люди – отдохнешь. Тебе полезно! – утешила Рейна.

- Но я буду скучать по тебе и малышу. Ну почему я не промолчал…

«Но ты же ни капельки не раскаиваешься, - подумала Рейна. - Я же вижу. Ох уж это Рекс – его дурное влияние. А насчет скучать… В этих сельских местностях тоже хватает милых мордашек, которые умеют призывно вертеть хвостами. Что-то мне подсказывает, дорогой, что моё следующее задание тоже потерпит фиаско, и ты не долго останешься в одиночестве»

Генерал закончил сгребать листья в новую кучу и оглянулся. Ну где носит этого непоседу?

- Терри, мальчик, иди сюда! - позвал он.

Терри выскочи из-за кустов и начал прыгать вокруг Алексея Георгиевича и звонко лаять, видно, пытаясь рассказать что-то очень-очень важное.

В этот момент зазвонил телефон. Звонил его заместитель, выполняющий обязанности генерала в его отсутствие. Кирсанов уже приучил своё сердце не срываться в бешеный галоп от каждого звонка, но всё же секунду помедлил перед тем, как ответить.

- Да, Роберт, я тебя слушаю.

- Сэр, вам надо срочно приехать! – было заметно, что зам пытается из всех сил контролировать свой голос.

Кирсанов осторожно сел на листья и спросил.
- Что… случилось?

- Сэр! – опять официально начал его зам, но не выдержал и закричал в трубку. – Алексей Георгиевич, он нашелся… приезжайте… тут такое творится. И Лэкленд… их же без вас просто съедят…

- Кого … их?

- Да Санни и вашего сына. Он, ну то есть Лэкленд, его нашел уже десять дней назад… и они где-то были всё это время… отдыхали, видите ли. Им головы поотрывают… Я уже отправил самолёт. Сейчас за вами заедут.

- Хорошо, спасибо, через десять минут буду готов.
Генерал отключил телефон и замер.

«Терпи, - твердил он себе. – Терпи»
Иногда и радость, что бы она не убила тебя, надо перетерпеть.

А Терри смотрел на человека и думал.

«Ты ведь теперь не будешь больше грустить, правда? Ты уже улыбаешься. Точно, папа, правду сказал. Ур-р-р-р-а!»

Алекс и Ники уже минут пятнадцать топтались под дверью кабинета Арины, не решаясь войти.

- Ники! – уговаривал Алекс. – Ну пойми, Рекса уже нет две недели, с ним, может, что-то случилось. Мы должны рассказать.

- Но он же сказал, что ему надо по своим делам, а мы, получается, его выдадим.

- Он сказал, что на пару дней. Мог бы и предупредить, что задержится. Ники, как хочешь, а я иду к Арине. Можешь оставаться, если боишься, что Рекс рассердится.

- Нет! – Ники вцепилась в рукав Алекса. – Если идти, то вместе. Только ты первый.

Ну естественно, как же иначе. Алекс приосанился, расправил плечи, решительно открыл дверь и… так и застрял в ней, остолбенев от невиданной до сих пор картины. За его спиной испуганно мышкой пискнула Ники.

Арина плакала.

Она сидела не за столом, а в одном из своих знаменитых кресел и тихо всхлипывала. Рядом с ней стоял Геральд и, наклонясь, протягивал ей огромный, как парламентерский флаг, белый платок. На полу сидел Рекс, положив голову на колени Арины, и пытался заглянуть ей в глаза.

- Вас что, не учили стучатся? – рявкнул Геральд на потрясённых Хранителей. – А ну брысь отсюда!

- Нет, нет, пусть остаются. Я уже в порядке. Я сама их хотела вызывать.

Арина последний раз всхлипнула, утерла глаза и отдала платок Геральду.

- Спасибо. Вы что-то хотели, ребята?

- Да мы…это… просто…

- Мы просто соскучились… – ляпнула Ники и почувствовала, что у неё запылали уши.

- Соскучились? – расхохотался Геральд. – Ну, Арина, у тебя цирк почище моего. Скучающие по начальству подчиненные – это что-то новенькое. Ладно, разбирайся с этими клоунами сама. У меня своих хватает. Я пошел.

И Геральд исчез.

- Так в чем дело?
- Ну мы просто шли мимо… решили зайти… – теперь уши пылали уже и у Алекса.

В ладони Старшей ткнулся холодный нос.

«Ну ладно, ну зачем нам эти сложности? - говорили золотистые глаза Рекса, которыми он преданно смотрел на Арину. – Соскучились, шли мимо, зашли – пусть всё так и будет»

«Ты что-то знаешь, знаешь… Но не хочешь говорить, - Арина погладила Рекса по голове. – Ладно. Будь по твоему. Может, когда-нибудь расскажешь»

Старшая встала, взяла папку со стола и протянула её Алексу и Ники.

- Вот, новое задание для вас, получила час назад.

- Майя Сьерра и Владимир… Кирсанов… – прочитал Алекс. - Так это же… а, ну да, неважно. Всё понятно. Хорошо. Пойдем, Ники, изучим. Рекс, ты с нами?

«С вами, с вами. Куда же я денусь».

Рекс сунул морду в папку.

«У-у-у. Какая испуганная девочка. Где то я уже её видел…О, так это же с неё Рейна свои человеческий образ сделал… Да, повезло этому щенку, только ему надо будет о-о-о-о-чень постараться, что бы эта девушка ЗАХОТЕЛА стать красавицей. Ну ничего, поможем. Это уже наша работа»

Художник Анри Жюли и его старый друг-врач сидели на веранде и любовались озером Беглецов.

«Как удачно вышло, что он попросил меня нарисовать это озеро, - думал Жюли – Теперь тут стало людно и так интересно»

«Как удачно вышло, что я попросил нарисовать меня, - думал врач. – Люди, Хранители, Псы – такие забавные. Пусть приходят, почему бы Природе и не помочь тем, кто этого стоит»

@темы: Территории любви;

---

Псы.

Часть восьмая.

Где-то взлетают птицы,
Где-то струится дождь.
В памяти слились лица.
Ты никого не ждешь.
Где-то забыто горе,
Где-то горит душа.
В жизни своей ты волен –
В смерти тебе решать.
Волны смывают накипь
Прошлых пустых обид.
Сердце уронишь на пол…
Разум отныне спит.
Груз этот непомерен…
С прошлым порвал он нить.
Ты выбираешь – ВЕРИТЬ.
Значит – за хочешь ЖИТЬ.
KGB

Генералу было плохо.

Старший лейтенант отдела Интерпола по борьбе с незаконным оборотом наркотиков Владимир Алексеевич Кирсанов пропал без вести четыре месяца назад. Взяв отпуск за несколько лет, Володя простился с отцом и сказал, что улетает на Алтай. Он хотел, наконец-таки, выполнить норматив мастера спорта международного класса по рафтингу.

Но через несколько дней генералу позвонил руководитель группы и спросил, не знает ли тот, где его сын. Группа больше не может ждать.

Тогда были подняты на ноги и международные и российские силы Интерпола, но след Кирсанова-младшего потерялся в Барнауле. Он благополучно покинул борт самолёта, прошел таможенный досмотр и после этого как в воду канул.

Алексей Георгиевич прошел за свою жизнь через многое. Он рисковал своей жизнью и жизнью других людей, спасался сам и спасал других, терял своих бойцов и близких лично ему людей. Сын Володя был очень поздним ребёнком в их семье. Когда ему было двенадцать лет, жена Кирсанова умерла. Обыкновенная простуда, на которую все уже привыкли почти не обращать внимания, неожиданно переросла в тяжелую пневмонию, с которой врачи так и не смогли справиться.

Сына генерал вырастил практически сам. Он не неволил его в выборе профессии, хотя сердце и заныло, когда мальчик сказал, что хочет пойти по его стопам.

Ещё тогда Алексей Георгиевич подумал: а сможет ли он пережить потерю ещё и сына, но перечить не стал. Человек, по его разумению, должен жить той жизнью, которую хочет сам, и только сам должен соизмерять свои интересы с интересами других.

Первые месяцы Кирсанов ещё держался. Володю искали лучшие специалисты. Даже Лэкленд сунулся с предложением помощи, хоть ему и было приказано не вмешиваться. Всё было безрезультатно. И эта вот неопределенность, отсутствие всякой информации, оказались куда страшнее всего, что успел пережить за свою жизнь генерал.

Беспомощность.

Он ничего не мог сделать. Но и не думать о сыне каждую минуту, каждую секунду тоже не мог. Поэтому Кирсанов пошел к начальству и сдал свои полномочия. В таком состоянии он не был способен выполнять свои обязанности. Ему пошли навстречу и отпустили пока в отпуск за свой счет на неопределённое время.

Алексей Георгиевич собрал вещи, запер свою квартиру в Лионе, забрал Терри и уехал в домик под Прагой, доставшийся ему ещё от деда.

Терри… Черный, лохматый, как грозовая весенняя тучка, и такой же непоседливый и громогласный щенок, появившийся у Кирсанова в ту странную, дождливую ночь… Терри и Арина… Они оба вошли в его жизнь как любимая, но давно забытая мелодия, которую ты обожал в юности, танцевал под неё, мечтал, дурачился, но ежедневные заботы и тяготы стёрли её из памяти.

И вот ты спешишь куда-то, но так устал, что присаживаешься на ближайшую скамейку, что бы перевести дух, всего на минуту… Ты ведь так занят, так много надо сегодня ещё сделать, и в это мгновение ветер доносит до тебя музыку. То ли из ближайшего кафе, то ли из прошлого.

И всё возвращается. И желание танцевать, и любить, и способность мечтать, и желание побегать, как пацан, наперегонки с весёлым щенком за осенним листом, а потом набрать охапку этих листьев, и засыпать ими свою любимую, и слушать её смех, в котором опять звучит эта мелодия.

А потом просто ответить на телефонный звонок и замереть в ледяном ужасе. И ждать, ждать, ждать… Не зная даже, о чем молить бога – о жизни для сына или о смерти.

Алексей Георгиевич слишком хорошо знал, что такое бесследное исчезновение могло означать либо дикую, непредсказуемую, неподдающуюся никаким аналитическим расчетам случайность, либо хорошо спланированную операцию против сотрудника Интерпола. И вот это было страшно.

Владимир Кирсанов был ещё молодым, не таким уж опытным работником. Никаких особых секретов не знал, был даже не на задании, нюансы которого могли быть кому-нибудь нужны. Сам по себе он вряд ли был интересен. Значит, он был нужен, как инструмент, орудие, расходный материал для чьих - то планов.

А это значит, что его мальчика будут ломать. Как ломали Лэкленда, Бокова, Царёва... Но он будет один на один со своей бедой, со своим страхом. А отец не может прийти на помощь.

Беспомощность.

Алексей Георгиевич сидел один в старом парке, на покосившейся от старости деревянной скамье, и только тепло уже довольно большой лохматой черной собачей головы, лежащей на его ладонях, не давало добраться последнему смертельному холоду до его сердца.

Арине было плохо.

Сегодня Совет Старших принял решение отозвать Хранителя, подопечным которого был Владимир Кирсанов. Этот человек был окончательно потерян для Света, и возразить Арине было нечего.

Она быстро ушла с Совета и теперь сидела в своем собственном углу Райских Кущ, созданном ею самою.

Огромные могучие дубы окружали небольшую поляну, поросшую иван-чаем, посредине которой горел костер.

Именно к нему Арина приходила тогда, на Земле, после очередных похорон. Пять детей, пять сыновей уложила она своими руками в землю. Пять раз она стояла на коленях перед этим костром и молила дать душам её детей Свет, защитить, помочь. Наверное, вымолила…

И вот она опять здесь. Но теперь она знает, что даже этой малости, этой надежды ей не дано.

Володя… Сын человека, к которому прикипела её душа, сегодня окончательно решил умереть. Последняя искра Жизни погасла в молодой, ещё неокрепшей душе, и Хранители отступились, и гончие Преисподней уже вышли навстречу ему…

Арина не знала, что ей делать. Её место сейчас было там, на Земле, рядом с её любимым, но она не знала, что ему сказать. Как скрыть свою боль, какими словами помочь, утешить... Она, чьи силы хранили миллионы жизней и душ, не могла сохранить двух ставших такими необходимыми ей людей.

Костер горел багровым тревожным пламенем. Голубые ядовитые угарные огоньки отчаянья плясали на самых кончиках его языков и отражались в глазах Арины, затягивая и подчиняя себе.

Но чьи-то руки легли на её плечи, властно заставили встать и развернули к себе лицом.

- Геральд? – очнулась Арина – Ты что тут делаешь, как ты меня нашел? Зачем?

- Ты знаешь, – ответил он, спокойно глядя своими седыми глазами. - Ты знаешь.

Арина знала.

Геральд прожил тяжелую, полную боли и горечи жизнь. Но даже после смерти он не обрел покой, потому что та, которую он любил, выбрала Тьму. И он не смог спасти ни её жизнь, ни её душу.

- Что мне делать, что делать?!- закричала Арина.

И этот крик прорвал, наконец, оцепенение чувств.

Она рванулась, и, если бы Геральд не удержал её, бежала бы сейчас могучая Старшая по Райским Кущам, захлебываясь слезами и криком, как когда-то, десятки сотен лет назад, бежала по темному лесу простоволосая славянская крестьянка.

- Терпи, - шептал Геральд, прижимая к своей груди бьющуюся и рыдающую Арину и гладя её по голове. – Терпи. Иногда это единственное, что мы можем сделать. Терпи.

- Шестой, ты понимаешь… Шестой… Он же мне тоже сын… Этот мальчик… Я не смогла помочь своим детям… Я не смогу… Я… Не держи меня… Как ты можешь… Как ты можешь быть таким спокойным… Всё помнить… Без надежды… И ничего не исправить и не вернуть… Отпусти меня… Я сделаю так, что забуду… Я смогу… Хотя бы прошлое, хотя бы…

- Сможешь, но не сделаешь. Нас иногда бросают на колени, но если мы будем забывать это, то будем забывать и то, как поднимались с них… И будем обречены опять и опять проходить через эту боль… или жить, не вставая… Ты хочешь, что бы этот мальчик был для тебя… ПЕРВЫМ? Терпи, Старшая, терпи…

Терри насторожился и вдруг сорвался с места, заливаясь радостным лаем, понёсся по дорожке, взметая вокруг себя вихрь мокрых мертвых листьев. И в этом вихре генерал увидел Арину, которая быстро шла к нему в слабом осеннем свете.

«Не надо, - хотелось сказать ему. - Уходи, нет таких слов, которые помогли бы мне».
Но слова нашлись.

Арина подошла, села рядом с ним, положила свои руки на сведённые судорогой кулаки мужчины и сказала:
- Терпи, иногда это единственное, что мы можем сделать. Терпи.
И стало легче.

*************************************************


Володе было хорошо.
Просто чудо, что в этом захолустном мексиканском городишке он нашел забегаловку, где продавали его любимый яблочный пирог. И он только что сделал себе укол. Погода была отличная, настроение ещё лучше. Только что по местным новостям передали, что обнаружена частная больница, где проводили опыты по использованию нового синтетического наркотика – бла-бла-бла… кого-то убили, кого-то арестовали… Но у него-то пять доз были в кармане и, следовательно, было ещё пять дней в запасе.

Генерал, в общем-то, не очень и ошибся. Это была действительно хорошо спланированная операция, но только не против сотрудника Интерпола, а против одинокого парня в довольно потрёпанной одежде со старенькой сумкой на плече, беспечно брёдущего по обочине дороги.

Володю подвело то, что он вышел из пригородного автобуса, не доехав пару остановок до посёлка, в котором собиралась их группа. Ему захотелось пройтись по воздуху, освободить голову от самолетного гула, а легкие - от городского смога. И уж тем более обычный, обшарпанный пикапчик неизвестной породы, остановившийся около него, не вызвал никаких подозрений.

Охотникам за людьми, промышляющим похищением бродяг и бомжей, редко попадают в руки молодые мужчины без вредных привычек. Володе сказочно повезло, что в тот момент нашелся покупатель, которому нужны были живые здоровые люди в полном комплекте. Иначе он умер бы, не проснувшись, и его тело растворилось бы в болоте рынка человеческих органов. А так его очень аккуратно запаковали и отправили на другой конец земного шара с наилучшими пожеланиями.

Кирсанов-младший пришел в себя в довольно приличной комнатке и в отличном настроении. То, что он был прикован наручником к железной скобе в стене, и вены на обеих руках были исколоты до синяков, этого настроения никак не портили.

Ну подумаешь, накачали каким-то наркотиком, или антидепрессантом, или транквилизатором, или… Да какая разница, в конце концов. Из окошка, правда, забранного толстой решеткой, дул теплый сухой ветерок и доносил такой любимый им запах Мексики. Володя часто бывал в этой стране по долгу службы и любил её. Кроме кухни. Мексиканскую кухню он терпеть не мог, но это мелочь. И вон на столе стоит поднос с нормальным хлебом и тушеным мясом, от которого приятно пахло нормальным кетчупом.

Правда, дотянуться до этого подноса было невозможно, но ведь его же не собираются морить голодом. Голодным Кирсанов себя не чувствовал. А чувствовал очень и очень счастливым.

Ну ладно, счастье счастьем, а работа работой. Комнатка была оборудована под тюремную камеру довольно профессионально, но не рассчитана на удержание настоящих профи. А вот та гадость, которой его накачали, была явно чем-то новеньким. Никакого затуманивания сознания, как при наркотиках, никакой слабости и вялости, как при транквилизаторах, Володя не чувствовал. Сознание было кристально чистым, голова работала прекрасно, и тело требовало… О-о-о, очень даже требовало. Всего и сразу.

-Эй, ребята!!! Вы где там? – закричал Кирсанов. – Или сделайте цепочку подлиннее, или отстегните меня! Иначе сейчас будет очень мокро!

На каком языке надо кричать - было непонятно, но он на всякий случай выбрал исковерканный английский.

Поняли его или просто среагировали на шум, но дверь открылась, и в комнату вошли три накачанных латинос. Ну кто бы сомневался. Точно – он в Мексике.

Действовали тюремщики быстро и слаженно. Видно, опыт был. Один взял Володю на прицел огромного карабина. Двое других отстегнули наручник, подняли Кирсанова и втолкнули в маленький туалет, где - о радость! - был даже душ. Вдогонку полетел комплект не нового, но чистого белья. Потом усадили за стол, накормили и так же ловко уложили обратно в кровать.

- Колыбельную петь будете? – ехидно поинтересовался Кирсанов, за что заработал тумак в бок.

«Ага, значит понимают…», - удовлетворённо подумал он.

А вот дальше было самое приятное. Дверь открылась, и в комнату проскользнула худенькая, большеглазая девушка, почти девочка. Её изящную головку украшала бы копна чудесных черных волос, если бы не была укрощена и стянута в тугой узел на затылке.

Володя даже зажмурился, представив, как это великолепие рассыпается по тоненьким плечам, а потом… Игла шприца почти безболезненно вошла в вену, и уже проваливаясь в сон, он успел подумать:
«И рука у неё легкая…»

На следующий день всё повторилось по тому же сценарию, за небольшим исключение. В тот момент, когда девушка наклонилась, что бы сделать укол, Кирсанов неожиданно приподнялся и, обняв её за шейку, впечатал крепкий поцелуй. Конечно, он сначала заработал звонкую пощёчину от женской ручки, которая оказалась не такой уж и лёгкой, а потом еще и приличный удар в челюсть уже от мужского кулака, но замечательная, длинная и жесткая шпилька успела спрятаться между простынёй и матрасом.

Спать опять захотелось зверски, но если колоть себя до крови этой самой шпилькой, то можно продержаться до той тишины в коридоре, которая устанавливается на рассвете, когда все, даже бдительная охрана, засыпают крепким утренним сном. Потом открыть ею же сначала наручник, потом замок и выскользнуть в коридор.

О, женщины даже не представляют, каким многофункциональным и полезным инструментом, а если надо - и грозным оружием они украшают свои милые головки. Но в качестве оружия шпильке на этот раз не пришлось покрасоваться. Единственный охранник дремал в глубоком кресле, а дверь в садик, который окружал больничку-тюрьму, вообще была приоткрыта, чтобы создать легкий сквознячок. Забор тоже не являлся сколько-нибудь серьёзной преградой. Видно, хозяева этого места и представить себе не могли, что кто-то из одурманенных пациентов будет способен на что-то более серьёзное, чем слабое трепыхание в руках охранников.

В переулке, в который спрыгнул Володя, тоже никого не было. Оставалось только решить, в какую сторону двигаться, и вдруг… внутри как будто хрустнуло. Кирсанов решил, что он просто поперхнулся. Он попытался прокашляться, но легкие напрочь отказались выполнять свои функции. Казалось, они просто забыли, а как это - дышать.

Тело изогнулось, отчаянно пытаясь протолкнуть внутрь хоть глоток воздуха, но единственно, что у него получилось, это издать жуткий вой-хрип, с которым ушел последний кислород, ещё оставшийся в лёгких. Этот вой разорвал утреннюю тишину и Володя, уже падая, увидел, как из-за угла к нему бегут его тюремщики. Впереди всех бежала черноволосая девушка, на ходу набирая в шприц что-то из ампулы.

На этот раз он пришел в себя не в одиночестве. Напротив кровати сидел какой-то мужчина в белом халате исключительно докторского вида, задумчиво вертя перед собой злополучную шпильку. Увидев, что его пациент очнулся, врач оживился.

- Ну и удивили вы нас. Где вы научились так тихо выходить без спроса? – довольно весёлым тоном произнес он. - Кто же вы, загадочный незнакомец из России?

Когда Володю похитили, документов при нем не было. Ну не тащить же паспорт на сплав. Лучше уж посидеть в милиции до выяснения личности, чем утопить его где-то на особо коварном повороте реки. Ещё в аэропорту Кирсанов отправил паспорт самому себе до востребования на главпочтамт.

Так что сейчас надо было срочно придумывать легенду, а то у этих «котов» может быть аллергия на мышек, которые служат в полиции.

- Я обычно так вхожу, – прохрипел Володя. – Тихо и без спроса.

Говорить было больно, казалось, все в нутрии было обожжено.

- Ах, так ты вор! – обрадовался врач. – Ну тогда понятно. Не любишь сидеть на привязи. Но ты зря беспокоились. Зачем же было так рисковать. Спросил бы – я бы всё объяснил. Обычно мои пациенты особо не интересуются, что с ними происходит – им и так хорошо.

- Пациенты? Так я болен…теперь?

- Твои легкие скоро придут в норму, и ты опять будете счастливым и спокойным. Признайся, ведь тебе у нас хорошо.

- Что это за гадость?

- Гадость? – возмутился врач – Да как ты можете так говорить. Саил - это новое слово в медицине. Никаких разрушающих воздействий на организм, как у наркотиков, никакого привыкания. Да ты проживёшь до ста лет. И, заметь, проживёшь счастливо и с удовольствием.

- Никаких… кха…кха…побочных эффектов? – слова давались с трудом. – Так у меня просто закружилась голова от свежего воздуха?

- Ну, почти никаких, – поморщился врач. - К сожалению, продукты распада саила вызывают паралич лёгких, но они легко нейтрализуются им же самим. Тебя, как одного из первопроходцев, я, естественно, обязуюсь снабжать им до конца твоей жизни, а ты пообещаешь мне больше не безобразничать. Договорились?

И врач доверительно, как старого знакомого, похлопал Кирсанова по плечу и вышел, явно страшно довольный собой и уверенный, что теперь-то всё будет в порядке с этим беспокойным пациентом.

А пациент лежал и думал:
«Интересно, это «побочный эффект» или «новое слово в медицине», что чувствуешь себя абсолютно спокойным, когда только что узнал, что ты уже труп».

Что страшнее, наркотик, медленно убивающий тебя, но дающий, по крайней мере вначале, надежду на возврат в мир нормальных людей, или наркотик, дающий тебе покой, радость и здоровье, но делающий тебя рабом?

А ведь заманчиво, ой как заманчиво… Боль, страх, тоска, горечь уйдут, и проживёшь ты «долго и с удовольствием». А деньги на новую дозу найдутся… Да в конце их можно заработать. Ведь голова-то в порядке, на душе покой. Да так горы можно свернуть. А может и для благого дела… Заманчиво… Слишком заманчиво…

Что же теперь делать? Опять попытаться сбежать, прихватив достаточную дозу, чтобы добраться до своих? Не сразу, но он сможет это сделать. А что дальше? Ходить всю оставшуюся жизнь со шприцом в кармане?

А что – диабетики же ходят. И живут. И ничего.
Кирсанов почувствовал, что готов рассмеяться истерическим смехом.

Кого ты обманываешь, парень… Психотроп - это не лишний сахар в крови. Максимум, на что ты можешь рассчитывать, это на звание почетной подопытной крыски, ну или собачки, если хочешь. Тебе даже памятник могут поставить, рядом с памятником собаке Павлова.

Полицейский, подсевший на наркотики, не редкость. Не редкость, что и вылечиваются. Но только всё красиво и благородно в кино, а вот в жизни ты никогда не вернёшь себе доверие и уважение, даже если случится чудо, и найдут способ лечить. А это вряд ли. И отец… Он же не хотел, что бы ты тоже лез в эту драку, но промолчал, не остановил… Да он же сведёт себя в могилу виной… Нет, лучше пропавший сын и лейтенант, чем сын и лейтенант-наркоман.

В таком состоянии он не вернётся. Ни за что. А значит, надо взять от ситуации по максимуму, раз уж так влип. Узнать, кто оплачивает всю эту затею, кто дает деньги на живой товар для опытов. Деньги то огромные. Узнать все, что можно, об этой отраве. А потом уже и решать, что делать с самим собой. Потом… не сейчас…

Общительный русский воришка быстро нашел общий язык с охранниками и другой обслугой. Да они-то были, в принципе, неплохими ребятами. Хорошую работу найти трудно, а тут платят, не скупясь. А то, что доктор что-то мудрит, так может действительно лекарство изобретает. А те, кого привозят – так всё равно бродяги. И так и так бы померли. Володю даже перестали охранять. Ну куда он убежит – бегал уже. Эта штука, что ему колют, удерживает крепче наручников.

Вот только с Майей, той черноволосой тихой медсестрой, Кирсанов не мог наладить контакт. Она всегда отшатывалась и вздрагивала всем своим худеньким угловатым телом, стоило ему приблизиться к ней. На английском она не говорила, а обнародовать своё знание испанского языка ему было как то не с руки.

Имея отца-русского и мать-француженку, Володя свободно говорил на русском и французском. Английский он тоже знал отлично, но его русско-французский акцент вызывал смешки у тех, для кого английский был родным языком. Зато этот акцент прекрасно ложился на международный жаргон, на котором говорили бродяги и перекати-поле всего мира. На нем и заговорил Кирсанов, когда пришел в себя первый раз в этом месте. Эти знания вполне подходили вору. Так сказать, для установления профессиональных интернациональных отношений, а вот знание испанского было бы трудно объяснить.

Наконец вся необходимая информация была собрана и однажды ночью отправлена прямо из кабинета доктора Саила по соответствующему адресу. Кирсанов даже злорадно хихикнул – вот будет здорово, если это письмо проследят сами хозяева. Доктору тогда лучше самому бежать и сдаваться в полицию. Дольше проживёт.

Пора было уходить. Попадать в руки кому-либо из своих коллег любой национальности Кирсанов не имел никакого желания. Уходить и все-таки решать, что же делать дальше.

Опять наступила предутренняя тишина, и охранник так же дремал в кресле. Хотя он в любом случае не стал бы останавливать полуночника. Ну хочет этот русский выйти на свежий воздух - пусть погуляет.

В саду было темно, хоть глаз выколи. Володя медленно пробирался между деревьями буквально на ощупь и он бы ни за что не заметил Майю, если бы она сама не вышла прямо перед ним.

- На, держи – сказала она на прекрасном английском и протянула маленький пузырёк с каким - то белым порошком. – Это полностью выводит саил из организма. Ты всё равно умрёшь, но умрёшь чистым. Я не знаю, как это действует… что-то с иммунитетом… Доктор давал его тем… кто ему больше был не нужен и… если не хотел, что бы кто-нибудь узнал что-то от… трупа.

- Майя… – выдохнул Кирсанов. - Ты что тут делаешь, как ты узнала?

- Я поняла, что ты уйдёшь… ещё тогда… ну, когда ты меня… Я не сержусь, ты смелый… ты не будешь, не сможешь… Я ждала тебя в это время каждую ночь… Я видела, как ты крал саил… Мало… Надолго не хватит. Но если ты решил, то уходи.

- Майя, пойдём со мной. Я смогу тебе помочь, я успею, – Володя протянул к девушке руку - и вдруг оказался в довольно грамотном захвате.

Тихий голос быстро зашептал ему на ухо:
- Нет, нельзя. Нас будут тогда искать. Те ампулы… я сделала так, что их не хватятся, и они будут считать, что через сутки ты всё равно умрёшь… и ты будешь свободен… хоть несколько дней… Не беспокойся… я уйду… когда смогу, как ты… не бояться… Беги… Или я закричу - и ты уже навсегда останешься здесь.

Вот так-то, лейтенант. Ты думал, что владеешь ситуацией, а тебя давно вычислили, и подготовили твой побег гораздо лучше, чем ты. И ты будешь только мертвым грузом на ногах этой замечательной девушки. Вот именно, мертвым.

И Кирсанов побежал.

И теперь был очень доволен собой. Всё было замечательно. Море рядом, надо только правильно рассчитать время и поплыть всё дальше и дальше. А потом всё будет быстро. На это-то он насмотрелся за эти месяцы. Вода всегда была его любимой стихией, и она примет его… Так будет лучше… для всех…Можно ни о чем не беспокоится.

Но вот тут он ошибался. Беспокоится стоило, и даже очень. В дальнем углу забегаловки сидел худощавый темноволосый мужчина и внимательно наблюдал за ним.

Треплется гря
зное знамя -
Брошено со стыда…
В сердце остыло пламя,
В сумерках гаснет звезда.
Незачем биться дальше…
Мертвый потухший взгляд.
Рвать эполеты фальши –
Ты уже не солдат.
Бросить, уйти в сторонку -
Глупо летать без крыл.
В сердце пустот заслонку…
Знамени плач застыл…
Ветер сорвался с моря…
Вымысел или шок: -
Превозмогая горечь,
Вздрогнул оживший шелк!
Ну же! Негоже стягу
Гибнуть в холодной пыли!
Ты же давал присягу
Жизни своей земли!
Снова ты поднял знамя…
Ты, как и прежде – солдат.
Ты остаешься с нами…
Ты победил свой свой ад.
KGB

Тайрон злился все больше и больше. Этот глупый щенок, похоже, сумеет-таки выполнить задуманное. Так и хочется встать и врезать ему. Затеять драку, конечно, можно, хотя толку от неё не будет никакого. Но хоть душу отведёшь… Наркотик наркотиком, но и мозги надо иметь. Это кто ж тебе, сопляк, дал право решать, что будет лучше для других, а что нет. Это право ещё заслужить надо, и выучиться на него по книжкам нельзя.

То, что этот парень скоро погибнет и, в конечном счете, достанется Тьме, Тайрон знал. Знал также и то, что смерть сына генерал сможет пережить. Именно поэтому и отдал Терри этому человеку на воспитание, чтобы малыш смог познакомиться с такими человеческими качествами, как мужество и стойкость. Адскому псу это в будущем очень пригодится.

Но генерал не переживет исчезновение сына, неопределённость, своё бессилие, свою беспомощность. Сломается. А вот это Адского пса никак не устраивало.

- Ну и зачем ты меня звал?- Рекс уселся напротив Тайрона и огляделся. - Какие проблемы- то?

- И тебе здрасьте, – проворчал Тайрон, недовольный тем, что Рекс опять сумел подойти к нему незаметно.

Нет, ну почему он на этот раз выбрал для себя вид эдакой рыжей славянской плюхи?

Со стороны казалось, что двое мужчин средних лет просто тихо переговариваются между собой. Но если бы кто-то всё же подслушал их разговор, то через секунду все слова вылетели бы из его головы, и в памяти осталось только тихое собачье ворчание.

- Вон, полюбуйся, – Тайрон кинул на Кирсанова- младшего.

Рекс внимательно посмотрел на парня, довольно улыбающегося, как котёнок на солнышке. Вот только внутри у него не осталось ни одной искры Жизни, и Тьма уже начинала заползать в остывающую душу.

- Самоубийца, что ли? – спросил Рекс. – А что не так? Он же уже полностью твой.

- Мой, мой… И даже больше, чем ты думаешь. Он ещё самоуверенный нахал и трус.

- И что? У вас таких уже не берут?

- Берут, но тут дело в том… В общем, его отцу я отдал своего щенка на выучку и…

- Что? – Рекс аж подскочил на стуле. – «Своего» в каком смысле?

- В прямом. МОЕГО – Тайрон самодовольно ухмыльнулся. – Моего и Рейны.

О-о-о… У Рекса даже слов не нашлось… Рейна… Самая лучшая Адская гончая… Неотвратимая и темная, как ночь и прекрасная как… ночь любви.

- Да как же ты её уговорил…

- Ты же теперь специалист по любви – сам догадайся.

Хрустальный голосок, раздавшийся над ухом Рекса, заставил его уже не просто подскочить, а чуть не свалиться со стула. В человеческом обличье Рейна была прекрасна вдвойне. Волна черных блестящих волос спадала, чуть ли не до бесподобно тонкой талии. Темные глаза мерцали, затмевая даже бриллианты в изящных ушках, а все её движения вызывали в памяти распускающийся бутон черной розы.

Даже пластмассовый полуполоманный стул превратился в трон, когда она на него опустилась.

Самодовольная улыбка Тайрона стала в два раза шире.

- Понимаешь, Рекс, мы хотим, что бы наш сын научился кое-чему у людей, но все щенки одинаковы… Непослушны и плохо предсказуемы. Этот человеческий щенок может нарушить наши планы. А срывать ребёнка посреди учёбы плохо. Тайрон, ну что же ты молчишь – это твой друг, вот и объясни ему, – капризно поджав губки, проворковала Рейна.

- Да, дорогая, – послушно согласился грозный Адский пёс и начал объяснять.

Когда до Рекса дошла суть дела, он весь подобрался.
«Так вот почему Арина последнее время сама не своя. Это же сын того человека. Ох, как же ей не повезло… И ведь действительно – она ничего сделать не может. Этот парень твердо решил умереть – тут ничего не поделаешь. Тьма его побери… И ведь поберёт…Прав Тайрон – самоуверенный нахал и трус».

- Ты понимаешь, Рекс.. - закончил Тайрон.- Не можем мы вмешиваться. Он же конкретно мой клиент. И ангелы от него уже отказались. Нам и надо-то всего, чтобы его просто нашли, ну и похоронили вроде как достойно. Может, твои друзья нам помогут?

-Что-о-о? – оторопел Рекс. - Ты что, с ума сошел - что бы Хранители помогали Тьме?

- Да не Хранители, - рыкнул Тайрон. – Люди. Ну те, вокруг которых твоя парочка всё время крутится. Они же всё равно его ищут – так подкинь им информацию. Тебе- то можно.

- Да если Старшая узнает…

- А ты подкинь так, чтобы до её дружка это дошло, только когда всё будет уже кончено… Да брось, все ведь и так знают… Хороший мужик между прочим, я его не зря выбрал.

- МЫ выбрали.

- Да, конечно, дорогая, мы выбрали.

Конечно же, Лэкленд не послушался генерала. И он сам, и вся его группа все своё свободное время прочесывала Барнаул и его окрестности вдоль и поперёк. Ну не может человек бесследно раствориться в воздухе. Какая-то зацепка должна найтись.

И она нашлась. Рыжий бомж в разорванном замызганном пальто со странным низким, каким-то рыкающим голосом рассказал, что уже вот несколько лет в их среде бродит страшилка о некоем таинственном пикапе, который, как летучий голландец, появляется ниоткуда и исчезает в никуда, и после этого пропадают люди.

- Нет. Ты послушай, послушайте… - пьяненько бормотал он, потягивая портвейн. – Я не вру… Ездит… Сам видел…Человек идёт. Он проезжает мимо… Глядь, а человека-то и нет…

- Да зачем ему такие как вы… люди то? – Лэкленд уже начал считать, что это очередная сказочка, которую бомж, как Шахерезада, пытается растянуть до того времени, когда бутылка закончится, и можно будет намекнуть на покупку следующей.

- Едят! – округлил глаза бомж. – Вон, сколько развелось этих… с горячими… ну которые из собачек… А где столько этих собачек-то набрать, а из нас много можно сделать. Да вот смотри, подобрал ещё летом. Тот парень просто шел, а потом пыль и всё…его больше и нет… только кепка… вот .

И бомж вытащил из какого-то кармана старенькую бейсболку. Вот тут Санни и пробрало аж до костей, потому что над козырьком проступала полустёртая надпись «Lyon», а с внутренней стороны шариковой ручкой были написаны кириллицей буквы В.К.

- Где ты её подобрал? – вцепился Лэкленд в бомжа.

- Дык ведь сразу и не вспомнишь, я человек больной…

Санни выгреб все деньги из карманов и показал.
- Вот, на лекарства. Но это потом, а сейчас показывай, где видел тот пикап – и потащил бродягу в машину.

- Ух, какая машина! – восхитился тот, залазя в джип Санни. - красивая, даже у нас пройдет, где хочешь. А ты хороший человек, не жадный… Так я тебе ещё, что расскажу…Никакому не говорил, а тебе расскажу. Они ведь, гады, что делают - нас даже макакам заграничным продают. Наверно у тех тоже собак не хватает. Я тогда видел, как в такую же, как у тебя машинку, кого-то грузили.

- Почему ты решил, что заграничным?

-Так лопотали те не по нашенски, вот так – и бомж неожиданна четко и ясно произнес несколько испанских ругательств, видно забыв, что у него проблемы с памятью.

«Испания? – удивился Санни. – Причем тут Испания… Стоп. Не Испания -Мексика».

Санни ударил по тормозам. Ехать уже никуда не надо – он и так знает где Кирсанов-младший.

Последнее время Лэкленд поддерживал тесные контакты с отделом, в котором работал Володя и знал, что несколько дней назад они получили абсолютно непонятную инфу. Прямо на официальный мейл отдела пришло письмо, содержащее подробное описание нового наркотика, который испытывали в одной закрытой больничке в Мексике.

А также были перечислены номера машин и описан внешний вид их хозяев, по которым легко можно было вычислить посещавших её лиц. Причем письмо пришло с адреса самой больнички. Сейчас операция на основании этой информации раскручивалась на полных оборотах, но никому даже в голову не пришло связать её с исчезнувшим Кирсановым.

Санни потребовались сутки, что бы добраться до Мексики, прорваться в тюрьму, где держали арестованных охранников, и вытрясти из них нужные сведения.

Ну, да. Был русский, вор. Ну да, сидел на игле. Вроде ничего парень, но дурак дураком. Сбежал, а ведь знал, что помрёт. Да помрёт, помрёт… Доктор проверял – вся наркота была на месте. А не сбежал бы – так небось теперь был бы жив. Опоздал ты, полицай, ищи теперь – где его труп валяется.

Санни, как ошпаренный, вылетел из вонючей тюрьмы на улицу на свежий воздух.
Да что ж это такое. Неужели действительно опоздал?

Рекс уселся у ног Лэкленда и настроился на него. Ничего, это будущий Хранитель, пусть учится работать в прямом контакте. Не изображать же из себя опять забулдыгу… Б-р-р-р… От того пойла до сих пор тошнит… Итак, начали…

«Черта с два этот парень так просто помрёт…»

«Нет. Черта с два этот парень так просто помрёт, – подумал Санни. – Да ни один оперативник не бросит дело, не убедившись в его завершении. А значит, если сбежал, то прихватил с собой хоть сколько-нибудь этого зелья… Надо поднимать всех и начинать поиски…»

«Не надо. Он же теперь наркоман, прячется…»

«А если он заметит кого-нибудь? Он же наркоман теперь, прячется… боится… иначе объявился бы уже… Ещё натворит чего раньше времени. Не-е-е-т. Его не ловить – его вычислять надо. И брать по-тихому. Эх, жаль, я мало знал этого парня…»

«Вот и вычисляй. Ты же один из лучших…»

«Но я знаю его личное дело наизусть… и генерала знаю… Чему-то ж он научил своего сына. Вычислю. Я же один из лучших… Тьфу, что это со мной?»
Санни потер затылок. С чего это он начал самовосхвалять самого себя - голову, что ли, напекло? Даром, что зима на дворе. Хотя тут зима потеплей нашего лета.

«Ага, точно, напекло, вон, кстати, кафе рядом… Там прохладно, иди, отдохни, - Рекс улыбнулся про себя. - Тем более, я только что загнал туда этого щенка».

Лэкленд огляделся вокруг и быстро зашагал в сторону небольшого кафе. И первое, что он увидел, войдя в него, это был беглый лейтенант, который с отсутствующим видом рассматривал шикарный плакат морского берега, выглядевшего абсолютно неестественно.

Санни остолбенел. Он много повидал в жизни и ещё больше мог вообразить, но такое… По лицу Кирсанова бродила полуидиотская улыбка, а глаза… Лэкленд не обладал сверхъестественными способностями, но он так же ясно, как и Рекс, увидел, что перед ним выжженная, пустая оболочка, в которой не осталось ни капли жизни.

«Господи, парень… Что же они с тобой сделали, что ты сам с собой сделал и что делать мне… Почему ты так быстро сдался… Ты же сын своего отца, а он не сдается никогда… Тебя лишили понятия душевной боли…Неужели это так страшно, так фатально… Ты перестаешь понимать, где опасность, и слепо лезешь в ловушку самого лёгкого выхода… Как же тебя спасать… Я не знаю, я первый раз не знаю, как мне спасти человека»

Санни медленно, так чтобы не привлекать к себе внимание, отступил в самый темный угол кафешки и, спрятавшись за кадкой какого-то мексиканского фикуса, вытащил мобильник и набрал номер своего зама, Пита Сташевского.

- Пит, я нашел его, – быстро заговорил Лэкленд. – Поднимай наших, но по-тихому. Боков пусть едет к Жюли и берёт ключи от дома. А Денисенко как хочет, но через час должен организовать, что бы нас забрали… Я скажу откуда… Не знаю. У него друзья везде есть… И нас должны отправить немедленно в Европу … Да… Поближе к озеру… Боков объяснит, он знает дорогу… Да не знаю я как, сами пусть решают… Главное, чтобы никто не знал. Наши в первую очередь, только хуже будет. Да, плохо дело, очень плохо. Хуже не бывает.

«М-м-м. Хорошее решение. Дело сделано. - Рекс встал с пола и потянулся. – Теперь всё зависит от вас самих, людей. Ну и озера Беглецов, конечно. Интересное это место – то ли оно дает свои силы вам, то ли будит ваши собственные. Это ведь тогда не мы тебя к нему привели. Ты сам нашел его… ну, или оно нашло тебя… Если этому парню что-то и может помочь, то только оно»



Володя брёл по берегу моря, который действительно оказался отнюдь не таким красивым, как на том плакате. Ну и ладно, пусто - и то хорошо.
Нет, это была отличная мысль – заскочить в город, где в тюрьме содержали его бывших охранников. Подкупив на оставшиеся деньги уже настоящего охранника, Кирсанов узнал, что Майи среди них нет. А значит, она или убита, или её не арестовали. В любом случае она свободна…Пора и ему на свободу.

Он сел прямо на песок и подставил лицо морским брызгам. Да, это банально, но всё равно очень приятно. Можно сказать последнее желание. Хотя нет, последнее желание должно быть чем - то более значительным, более…

Задумавшись о своем последнем желании, Володя и прослушал шаги за своей спиной, а когда понял, что рядом с ним кто-то стоит, было уже поздно.

- Сколько? – спросил Лэкленд, буквально за шиворот поднимая Кирсанова с песка.

- Что сколько? – оторопел тот.

- Сколько у тебя ещё есть наркотика?

- Зачем тебе это?

- Что бы знать, сколько у меня времени, что бы решить, как тебя вытаскивать из этого дерьма.

- У «тебя»?

-Да, только у меня, ну и ещё несколько человек. Обещаю – никто не узнает, если ты не разрешишь… Даже отец.

Мысли бешено завертелись в голове. Может, так даже лучше получится. Он только что сделал себе последний укол и значит, в запасе есть сутки, а потом… Он порылся в кармане и протянул Лэкленду пузырёк.

- Вот, это самая последняя разработка… Узнал в последний момент, даже сообщить не успел… Завтра уколюсь - и ещё неделя в запасе.

- Немало, тогда пошли.

- Куда?

Санни оглянулся. Из-за холмов, тянущихся вдоль берега моря, вынырнул маленький, обшарпанный вертолетик. Лихо спикировав прямо на песок, он сел в нескольких метрах от Санни и Кирсанова, обдав из вихрем колючих песчинок. Из вертолета высунулся белобрысый лохматый парень и прокричал:

-Эй, это вы - те два придурка, которых мне надо забрать? Быстрей забирайтесь, ваш рейс через час.

- Откуда? – на бегу спросил Володя, ошеломлённый так быстро развивающимися событиями.

- Из Мехико.

Кирсанов затормозил прямо перед дверцей.
- Да туда же два часа лёта.

- Это друг Вэлла, привыкай. – Лэкленд впихнул Кирсанова в вертолет и прыгнул в него сам.

Ровно через пятьдесят три минуты вертолёт приземлился на задворках аэропорта. Парень сунул в руки Лэкленда пакет.

- Это документы. Вэллу привет от Джины, – и смылся так быстро, что казалось, просто провалился под землю.

На самолёт тоже пришлось бежать.
Только уже в кресле Володя начал приходить в себя.

- И вы всегда так работаете?

- Нет. Иногда быстрее. Слушай, я не знаю, как ты, а я двое суток не спал. Помолчи, будь другом.
- А куда мы летим?

- Домой… – и Санни провалился в сон.

Володя повозился, поудобнее устраиваясь, и довольно подумал.
«А ничего последний денёк, будет весело», - и неожиданно для самого себя тоже заснул.

Когда самолёт сел, в зале аэропорта на них, как вихрь, налетел Вэлл.
- Привет, друзья мои, ракета подана! – пафосно воскликнул он и потащил Кирсанова и Лэкленда за собой. Опять бегом.

Ракета, правда, выглядела как минивэн, но когда пейзаж за окнами начал сливаться в серую полосу, Володя выглянул в окно, что бы проверить – а не вырастают ли по бокам машины маленькие крылышки.

« Да, - подумал он. – Похоже, могут и быстрее»
На перевале, куда они то ли въехали, то ли влетели, Вэлл резко затормозил и, сделав величественный жест, как король, демонстрирующий своё царство, провозгласил:

-Любуйтесь.

Володя вышел на дорогу и действительно залюбовался.
Пики гор, белые, суровы и молчаливые, как монахи, грозным кольцом окружали маленькую, почти круглую долину, на дне которой мохнатым зелёным ковриком лежал лес. А посредине этого коврика, как случайно оброненная серебряная монета, блестело озеро.

- Где это мы? – спросил он.

- Дома, я же сказал, – ответил Лэкленд. – По крайней мере, на ближайшую неделю.

«Гораздо меньше, но все равно сойдёт, - подумал Кирсанов. – Я ещё поплавать успею, время есть»

Но вот внизу настроение его слегка испортилось. На веранде дома, стоящего на берегу озера, к которому привела их дорога, сидел Алексей Боков. Ну не любил Володя этого мужика. Из-за него отец дважды рисковал не только карьерой, но и даже свободой. Ну ладно, не предавал он, но группу же погубил. А что он вытворял в том ущелье, ещё и чуть снайпера под монастырь не подвел. Хочешь стреляться, так стреляйся сам – нечего из других палачей делать. И ничего – всё сошло с рук. А ещё эти слухи, про его везучесть… Володе часто хотелось поймать его и начистить морду, но так руки и не дошли.

И вот - на тебе, любуйся на него.
«О-о-о, - неожиданно сообразил Кирсанов. – Так вот же оно – моё последнее желание, спасибо тебе, господи, за маленькую милость. Сейчас я отведу душу»

Он вылез из машины и решительно зашагал к дому. Но дойти не смог. Опять, как тогда, при первом побеге, неожиданно перехватило горло и, уже падая, Володя успел подумать:
«Слишком быстро… мы двигались слишком быстро…»

- Лёшка! – закричал Санни. – Быстро, шприц с физраствором! Вэлл, держи его…

А сам начал судорожно рыться по карманам бьющегося в конвульсиях Кирсанова. Наконец, пузырёк нашелся.

- Да держите же вы его! – орал Санни, пытаясь неумело попасть в вену. Игла кое-как вошла, и он начал осторожно вводить наркотик.

- Сейчас, - бормотал Лэкленд. – Сейчас тебе станет лучше.

И действительно, помогло. Володя перестал биться и затих, и вроде даже вздохнул. Но в этот момент на его теле вдруг стала проступать тонкая белая пленка.

- Что это? – прошептал Алексей.

Он попытался стереть эту пленку рукой, но вдруг зашипел и начал тереть ладонь об брюки, пытаясь оттереть белый налёт.

- Жжет, зараза!
- В озеро его – предложил Вэлл и, не дожидаясь согласия других, подхватил Кирсанова под мышки и потащил по песку.

- Идиоты, - проворчал Тайрон. – Сейчас они его просто утопят, и всё закончится.

Рекс промолчал, наблюдая, как вся троица с плеском окунает бесчувственное тело в озеро. Они с Тайроном с интересом наблюдали за операцией по спасению непутёвого лейтенанта. Тайрону-то, в принципе, было всё равно. Душа этого парня уже принадлежала Тьме и, если он поживёт ещё немного, ничего не измениться.

У Рекса были свои идеи, но он ими не делился. В конце концов, он не вмешивался сверх того, о чем его попросил Тайрон. А что из всего этого получиться – посмотрим.

Ничего не кончилось. Лэкленд и Вэлл поддерживали Кирсанова на плаву, а Боков, содрав с него одежду, начал стирать мокрыми тряпками с его кожи слизь, которая сочилась из всех пор. По воде поплыла тонкая белая пленка с резким химическим запахом.

- Гринписовцев на них нет, – опять прокомментировал Тайрон.

Наконец, белая гадость перестала выделяться, и парни, мокрые с ног до головы, бегом потащили Володю в дом. Вода, конечно, теплая, и температура воздуха гораздо выше нуля, но на дворе всё же январь.

Быстро уложив Кирсанова на диван в холле и навалив на него гору одеял, они сами разбежались переодеваться. Через пять минут все собрались снизу. Одеты они были довольно живописно - в первые попавшиеся под руку сухие тряпки. Но это никого не волновало, потому что за эти минуты больному стало гораздо хуже.

Володя дышал, но воздух вырывался из груди с каким-то клекотом, лицо заливала синюшная бледность, синяки на сгибах рук страшно почернели, и от него за метр чувствовался болезненный жар.

- Так, Вэлл, дуй за врачом! – взял на себя командование Боков. - Вот адрес. Жюли сказал, что договорится. А ты, Санни, тащи сюда из моей машины серый чемодан. Он на заднем сиденье. Я попросил – там наши медики накидали много чего.

Вэлл мгновенно испарился. Санни принёс здоровенный чемодан, заглянул в него и ужаснулся.

- Ты что им такого наговорил? Презервативы-то зачем… И что это был за парень, который нас до самолёта подбрасывал, откуда он документы взял для нас?

- А… Вэлл сказал, что он самый быстрый и ловкий в южной Америке контрабандист. Они вроде учились вместе на каких-то вертолетных курсах. Его полиц…то есть недруги уже три года ловят, и шиш поймать не могут. А медикам я сказал, что ты на год уходишь работать под прикрытием по заданию отдела нравов и готовишь себе тайную хату. Они и вдохновились.

Лэкленд только крякнул.
- Ну ты же сам поруководил, что знать не желаешь, как мы твои приказы выполним. Вот и не знай…

Алексей вытащил какую-то ампулу и задумчиво посмотрел на неё.
- Может уколем? Это сильный антибиотик. Я знаю.

- Укололи уже. Хватит. Подождём врача.

Наконец, под окнами дико взвизгнули тормоза, и они выскочили на крыльцо, ожидая очередного скандала пассажира Вэлла.

Но врач оказался крепким мужиком. Он только сердито хлопнул дверцей и в вежливо-язвительной форме извинился перед Вэллом, за то, что обозвал его «наглым лжецом». Они действительно доехали сюда за полчаса. Потом он решительно прошагал мимо встречающих его, на ходу буркнув:

- Идите-ка вы все…на кухню. Сделайте мне чаю и покрепче. И поесть что-нибудь…

Чай был приготовлен, бутерброды намазаны, и Лэкленд, Боков и Денисенко томились, боясь сунутся в холл, что бы ещё больше не рассердить врача. Впрочем, нет, Вэлл не томился – он стянул один бутерброд и попытался потихоньку от всех сжевать его.
Лэкленд хотел отнять, но махнул рукой – всё равно надкушен.

- Кстати, тебе привет от Джины. Вот уж не думал, что ты и в Мексике успел отметиться.

- Не-е-е! – расплылся в своей фирменной улыбке Велл. – Она сестра Санти, ну того парня, что вас возил. У неё жених в последний момент сбежал. Так я его поймал и доставил прямо под венец, гости так ничего и не узнали. Она, правда, через год его сама выгнала, но это уже не в счет. Разведённая – не брошенная.

- А ты не боишься, что нам самим придется потом гоняться за этим братом сестры?

- Нет, Санти хороший парень, он с грязью дело не имеет, ну помогает людям иногда. Как вам, например. Вот была у нас с ним одна история…

Но рассказать свою историю Вэлл не успел.
- Идите сюда! - позвал врач.

- У вашего друга тяжелая пневмония и, похоже, начинается сепсис. - он устало потер лицо ладонями. – Знаете, Анри предупредил меня о своих новых… постояльцах. Мне не нужны ваши секреты и тайны, но если хотите, что бы я помог вашему другу, я должен знать всё, что касается его болезни.

Санни на секунду замешкался и тут же получил пинок в ногу от Бокова.
- Да рассказывай, – зашипел он на ухо Лэкленда. – Об этом секрете уже три дня по всем новостям передают.

- Ему последние четыре месяца вводили новый синтетический наркотик, – начал Санни.

- Погодите, - перебил его врач. – Это не тот, что обнаружили в Мексике, что-то там ещё про больницу было и про легкие. Так этот парень был там… э-э-э… клиентом? Или…

- Или. Если прекратить прием, то наступает паралич легких, чтобы избежать его – надо принимать дальше. И так по кругу… Мы привезли его сюда, думали попытаться помочь. Но ему вдруг стало плохо… он сказал нам, что …вот…в этой бутылке ещё доза на неделю. Я сделал укол, и потом…

- Знаю, знаю. Мне ваш пилот, - врач бросил сердитый взгляд на Вэла, – все по дороге рассказал.

Он поднес к глазам пузырек, бог знает как не потерявшийся в этой кутерьме, и повертел его.

- Понятно. Конечно, надо сделать химический анализ, но, думаю, я знаю, что это такое.

- Правда?

- Что это?

- Это поможет?

- Правда. Уже несколько лет наркоманов пытаются лечить методом мгновенной детоксикации. Тех, кто и так и так умирает. Вводится препарат, который переориентирует всю иммунную систему человека на одно единственно вещество. Плюс транспортное средство, открывающее систему пор для быстрой эвакуации. Вы это и наблюдали. С озером, кстати, хорошо придумали – быстро убрали яд с кожи. А вот насчет того, поможет ли… До сих пор ни один человек не выжил. В момент выброса, через те же поры внутрь попадает вся инфекция, вся грязь, что находится на коже человека, плюс в окружающей среде. А иммунная система, как я уже говорил, отключена. Больные быстро погибали от… пневмонии и сепсиса.

Над людьми повисла гнетущая тишина.
- Может его в больницу, – предложил Боков.

- Исключено, – врач покачал головой. – Вы его просто не довезёте.

- А если вызвать вертолёт?

- Да нельзя его трогать, поймите. Любая дополнительная инфекция убьет парня мгновенно. В принципе здесь для него идеальное место. Это озеро – уникальная природная зона. Здесь воздух в пять раз чище, чем в любой операционной.

Вэлл, встал и вдруг, вцепившись рукой в свои кудри, рванул их так, что послышался треск выдираемых волос.

- Так что же – получается, мы его сами, своими руками угрохали!?

Санни молчал. На душе было мерзко, темно и пусто. Как же он мог так просто поверить, привезти не проверив, дурак. Ведь знал же, понимал, чего хотел этот парень. Или его самого обманули?

Да какая разница. Это теперь твоя вина. Это ты торопился, хотел как можно скорее покончить с этим кошмаром, забрать парня к себе, взять под своё крыло, защитить. А ведь мог сообразить, что всё не так просто. Что мало сказать: «Пошли домой, мы что-нибудь придумаем». Ты же сам был на самом краю и ты до сих пор не понимаешь, что тебя остановило. Опять, как всегда при воспоминании о его первом приезде на озеро, вспыхнула левая щека, и Санни машинально потер её рукой.

- Что-то… можно… ещё… сделать? Попытаться... - слова выталкивались с трудом, как будто это у него полупарализованы легкие, как будто это для него каждый вздох стал тяжелой и почти непосильной работой.

А еще надо собраться с силами и посмотреть в глаза врача, и увидеть в них сочувствие,сожаление и осуждение, и запомнить это на всю жизнь, и начать привыкать к этому …

Но во взгляде, с которым столкнулся Санни, не было ни того, ни другого. Серые внимательные глаза смотрели на него с каким-то странным выражением - так обычно смотрит довольный собой человек на свою хорошо сделанную работу. А в самой глубине этих глаз плескались до боли знакомые серебристые блики. Точно такие же, как те, которые разбегались весёлой стайкой по поверхности озера и пускали солнечные зайчики на потолок и стены. И ещё в них была белизна горных вершин и синева неба над ними.

«Это паника, - подумал Лэкленд. – Просто паника. Возьми себя в руки, немедленно!»

Он зажмурил глаза и помотал головой. А когда открыл их – на него уже смотрел обычный пожилой человек.

- Попытаться можно всегда, – улыбнулся врач и кивнул на чемодан, лежащий на столе. – Я смотрю, тут у вас арсенал богаче моего. У вас найдётся лист бумаги побольше?

Непонятно откуда, но лист нашелся, и врач начал что-то быстро писать на нём, доставая ампулы и коробки с лекарствами и раскладывая их на столе.

- Вот, – протянул он исписанный с двух сторон лист затаившим дыхание друзьям. – Я тут расписал схему лечения на семь дней. Антибиотики, витамины, противоаллергическое. Уколы будете делать только внутримышечно. Вены у парня и так в плохом состоянии – их лучше не трогать.

- А что потом? – Вэлл буквально ел глазами врача.

- Хм-м-м. Молиться. Большей дозы антибиотиков он не выдержит. Они убьют его вернее инфекции. Да, таблетки запивать лучше натуральными соками. Есть что-нибудь из свежих ягод или фруктов?

- Два килограмма мороженой малины, смородины и облепихи? – быстро ответил Боков и пояснил - Иван из дома притащил. Это подойдет?

- Вполне. Свежая птица есть? Надо будет варить бульоны.
- Для него хватит.

- Ну что ж – врач встал - Первые уколы я уже сделал. У вас есть два часа до следующих - разбирайтесь. Анри провел сюда телефон?

- Нет, связь только с перевала. Горы экранируют мобильники. У нас есть рации, но до города они тоже не достанут.

- Тогда звоните с перевала, но только в самом крайнем случае. Никаких лишних контактов. Достаточно и той инфекции, которую уже попала в вашего друга. А вы, молодой человек, – врач строго посмотрел на Вэла, – сейчас медленно, очень медленно отвезёте меня домой.

- Ребята, я мигом! – подскочил Вэлл.

- Ты останешься в городе, – Санни хлопнул рукой по столу, останавливая уже собравшегося возмущаться Вэлла. – Нечего сюда тащить новую грязь. И, в случае чего, ты быстрее всех привезешь доктора.

- Доктор, а чай? – спохватился Алексей.

- Спасибо, я сыт. Мне просто надо было избавиться от вас – не люблю, когда сопят за спиной, – хмыкнул врач и пошел к машине. Уже выйдя из дома, он вдруг внимательно посмотрел на озеро и погрозил кому-то пальцем, мол: «Не балуйте мне тут».

- Рекс, – почему-то шепотом спросил Тайрон, который вместе с Рексом сидел на дощатом причальчике, уходящем в озеро. – Это он нам, что ли? Он что – видит нас?

Рекс был ошеломлён не меньше Тайрона. Человек как человек, вроде ничего сверхъестественного в нём не было. Нет, видно показалось. Пожилой все же мужчина – мало ли, какие у него причуды.

Через час всё было сделано. Володю перенесли на кровать в маленькую комнату, смежную с гостиной. Гостей проводили, с лекарствами разобрались.

И потекли минуты и часы, сопровождаемые хриплым, еле слышным дыханием Кирсанова. Санни и Алексей и сами не знали, что страшнее для них – слушать эти звуки или перестать слышать их.

@темы: Территории любви;

---

Ни ада, ни рая...

Часть седьмая.
окончание

Арина смотрела на Кирсанова и улыбалась.

«Да, мой дорогой, это и есть самое тяжелое в нашей с тобой работе. Найти лучших, собрать их вокруг себя, дать им возможность сделать дело, сжав свои нервы и волю в кулак, а в конце взять на себя ответственность за возможный провал. Но провала не будет, не переживай… Я знаю – у тебя болит сердце. Сильно болит. Но я здесь, я с тобой все эти дни. Я его успокаиваю, заставляю биться ровно, снимаю боль и напряжение. Я ведь берегу его для себя, ты уж пойми меня правильно»

План захвата был готов через сорок минут, а ещё через час всё было кончено.

Всё прошло настолько легко, быстро и просто, что все эти два кошмарных дня казались страшным сном, чьей-то садистской фантазией.

Люди не знали, что в разрыв Сети, созданный их волей и силой, в монастырь ворвались ангелы-бойцы. И ни одна пуля даже близко не пролетела от человека. Все бандиты были скручены почти мгновенно. Ни один детонатор не сработал.

Детей сразу вывезли на вертолёте, и в монастыре остались только саперы, снимающие минирование и проверяющие, нет ли где ещё взрывчатки.

Санни сидел рядом с воротами монастыря и довольно щурился на солнце, уже высоко поднявшегося над горами. Ни одной потери, все не только живы, но и целы. Это ему нравилось. Это было хорошо.

И тут тренькнул его телефон, сообщая, что глушение мобильной связи прекращено.

«А когда отключат глушилки, позвони ей. Сразу», - вспомнил он слова генерала и набрал номер Анны. В трубке раздались длинные гудки.

-Уходим, – скомандовал Герольд. – Мы своё дело сделали. Всё чисто. Никакой гадости Тьмы здесь нет.

Андрей, Денис и Гаянэ отстали на несколько шагов. Они оглянулись, бросив последний взгляд на комнату, в которой провели два таких тяжелых дня. Детей увезли, и вряд ли они вернутся в неё ещё раз.

- Не отставать, – крикнул Герольд. – разрыв уже затягивается. Догоняйте…

И тут, на грани даже ангельского восприятия, в глубине монастыря зазвонил телефон.

Гаянэ остановилась как вкопанная.

«Там же женщина», - неожиданно вспомнила она.

Как же она могла забыть, что буквально за час до нападения в монастырь к настоятелю приехала какая-то женщина. Но настоятель уехал в город ещё утром, и старый служка, который один встречал её, предложил гостье заночевать. А потом он так перепугался, что потерял сознание, и его выносили на руках. А Гаянэ забыла… Да не до того ей было…

Она развернулась и бросилась бежать по коридору, но сразу налетела на какую то стену. При ближайшем рассмотрении стена оказалось всего лишь ей друзьями.

-Ты куда? – хором спросили они.

-Там женщина, – затараторила Хранительница. – Она была здесь все эти дни. Сеть её, наверно, совсем обессилила. Ей нужна помощь... Я забыла… Надо посмотреть…

-Уходи. Мы посмотрим…

-Нет, я с вами…

И тут Гаянэ узнала, что иногда спорить с мужчинами всё же не стоит.

Две пары крепких рук мгновенно скрутили её, потом молниеносно доставили к воротам монастыря и буквально вышвырнули в уже почти закрывшийся разрыв в Сети.

Если бы Геральд, который автоматически среагировал на летящую кубарем Хранительницу, не подхватил её, Гаянэ пришлось довольно сильно покувыркаться по пыльной монастырской дороге.

-Что это значит! – взревел Старший. – Где Дубли, почему они остались…

-Там женщина, – захлёбываясь, в слезах начала объяснять Хранительница. – Она приехала, а я забыла, и монах... А больше никто не знал… А она все эти два дня была здесь, и ещё там …И….

-Ну и что! Люди её сами найдут.

-Нет. Может быть поздно. Вы не знаете… Сеть – она же тянет силы…Это так страшно… Если бы не мы, если бы не ребята …люди бы погибли… Не бандиты – им всё равно, они и так почти мёртвые. Врач, сестра, дети…Мы им помогали. А ей – нет… Я забыла о ней… Она, может, умирает…Люди не успеют… А я забы…

И тут Сеть начала сжиматься. Серая, дрожащая поверхность стала стремительно втягиваться в глубь монастыря.

-За мной! - крикнул Геральд и бросился вдогонку за уже почти скрывшейся в самой дальней башне Сетью.
Ангелы-бойцы побежали за ним.

Влетев в башню, Геральд заметил серый лоскут, уползающий в одну из комнат на первом этаже. Когда он вбежал в эту комнату, то увидел, что около стены на кровати лежит без сознания очень бледная женщина, а Дубли, наклонясь над ней, раскрывают свои крылья, что бы успеть отдать ей всю свою силу перед тем, как Сеть уничтожит их.

То, что произошло дальше, в последствии обросло такими легендами и мифами, что трудно было разобраться – что же случилось. Кто-то говорил, что меч Геральда начал светиться, кто-то говорил, что светится начал сам Геральд, кто-то – что они оба выросли до невероятных размеров и оба начали светиться и даже искрить.

На самом деле никто и ничто не засветилось, не заискрилось и не выросло. Геральд просто в ярости рубанул своим мечём по серому пузырю, готовому сожрать его бойцов, сам не понимая на что рассчитывает.

И пузырь не выдержал. Он взорвался тучей каких-то черных точек и в стене, рядом с которой стояла кровать, образовалась черная дыра, в которой исчезли Дубли. Женщина осталась, но было ясно, что это лишь пустая оболочка, в которой еле теплится искра Жизни, что душа её ушла вместе с сетью.

-За мной, – уже спокойнее скомандовал Геральд и, увидев, что за его бойцами в комнату протиснулась Гаянэ, добавил – Вы, четверо, останьтесь и никого дальше не пускайте.

После этого он развернулся и прямо с места прыгнул в дыру. За ним последовали остальные бойцы, кроме четверых, которые закрыли подход к стене.

И вовремя.

- Помогите! – закричала Гаянэ. – Ну кто-нибудь, помогите же...

Арина появилась сразу, а через секунду буквально всем на голову свалились Алекс с Рексом.

-Вы что тут делаете? – напустилась на них всех Арина. – А ну, марш отсюда…

-Арина, там же ребята… - начала Гаянэ, но её перебил Алекс.

-Арина, это же Анна! – Алекс подскочил к кровати. – А у ворот Санни, он звонит ей и звонит… Я позову…

-Вижу. Стой на мете. Позовешь, когда я скажу. И замолчите-ка оба. Это не наш бой, мы будем только мешать… Рекс, если ты меня не послушаешь…

«Да послушаю, послушаю, - проворчал Рекс, укладываясь около ног плачущей Гаянэ. - Если уж этот вояка один саму Сеть смог шугануть, то со всем остальным он и подавно справится».

Прошло несколько минут тягостного молчания, и тут Старшая услышала Геральда.

«Арина, ты где?»

«Здесь, в башне, - ответила она. – Сторожу своих Хранителей, а нас всех сторожат твои бойцы»

«Лезь в дыру в стене, тут недалеко, только сопляков своих оставь, я приказал пропустить тебя»

- Оставайтесь здесь, – приказала Старшая своим подчинённым и шагнула в довольно темный коридор, начинающийся от пролома в стене башни и состоящий из непонятно чего. Он действительно быстро закончился, приведя Арину в огромную пещеру, потолок и стены которой терялся в темноте. Трудно было сказать, где она расположена - на Земле, под землёй или в другой галактике.

Посредине пещеры, по-турецки сложив ноги, друг напротив друга, сидели прямо на каменном полу Андрей и Денис. Их крылья создавали полупрозрачный купол, пальцы рук были сплетены. В позе Дублей чувствовалось огромное напряжение. Они даже дышали очень-очень осторожно. Геральд стоял рядом с ними, задумчиво потирая подбородок, а остальные ангелы образовывали круг вокруг них.

Арина подошла ближе.

-Послушай их, – не глядя на неё, сказал Геральд.

-Мы её держим, – срывающимся голосом начал Андрей. – Она ушла в Пустоту, но… – голос его прервался.

-…мы её держим, – продолжил Денис. – Елё успели… Она ещё может вернуться, если захочет… Связь есть… По ней можно пройти…Она ещё человек… Она ещё жива… Но мы долго не сможем…

-Понятно – остановила его Арина – Молчите. Берегите силы.

-Что будем делать? – спросил Герольд. – Мы же не можем идти в Пустоту… И держать долго не сможем… А если мы её отпустим, она уйдёт и её уже будет не вернуть.

-За ней пойдет человек, – сказала Арина. - Мы приведём его сюда.

-Ты что? – ужаснулся Герольд. - Он же не сможет вернуться на Землю. Душу этой женщин притянет Жизнь её тела, а он-то нужен нам здесь как ЖИВОЙ ЧЕЛОВЕК, у которого душа и тело едины… Что притянет душу человека назад, если его тело будет здесь? Мы же не Пустота, мы не в силах разъединить их, не убив его…

-Не что, а кто. Он сможет вернуться, если на Земле останется ангел, с которым его объединяет единая Сила. Он его и вернёт.

-И где ты найдешь таких?

-Уже нашла. И человека, и ангела. Держитесь, мальчики, – сказала Арина Дублям. – Мы скоро вернёмся с помощником. И … вы будете рады встрече с ним.

Ты не погиб сегодня и вчера –
Когда земля от боли посерела…
Ты небесам молился неумело
Когда сидел той ночью у костра.
Ты не погиб – как все друзья твои.
Остался жив каким-то глупым чудом.
Как будто щит возник из ниоткуда –
Ты не погиб… Но вновь грядут бои…
Ты не погиб в урочище свинца.
Ты не погиб… Гневить судьбу не надо –
Там, над телами мертвого отряда –
Твой Ангел молит силы у Отца.
Он защитил – как мог и как умел…
Он пал без сил – но ты живым остался…
Он так спасти в огне тебя пытался –
Он так устал… Но ты остался цел…
KGB

Ох, и отвели же душу врачи всех трёх групп, когда Боков пришел к ним сдаваться. Не выдержав его давления, они разрешили ему пользоваться стимуляторами почти три дня и теперь искупали свой грех по полной программе.

Алексей понимал, что медики с гораздо большим удовольствием отпинали бы его, чем колоть и совать резиновые трубки для промывания всех тех частей его организма, куда только можно было добраться без вскрытия. Поэтому он мужественно терпел все издевательства, смотрел на них восхищенными глазами, благодарил и кланялся, кланялся и благодарил.

Наконец, медицина удовлетворила свои кровожадные инстинкты, и Бокова отпустили, но потребовали, что бы он медленно и осторожно пошел во-о-о-н на тот пригорок, нашел там место в теньке и сидел там, пока за ним не придут.

Алексей дал страшную и ужасную клятву выполнить все требования и сдержал её.

Теперь он действительно сидел в тени и любовался великолепным видом, подставляя лицо горному ветру.

Только в горах ветер пахнет одновременно мягкой талой водой и колючим жгучим морозом.

Только в горах лето соседствует с зимой.

Только в горах небо кажется не далёкой бездной, а тонкой голубой льдинкой, зацепившейся за острые пики.

Только в горах человек может смотреть на облака у себя под ногами без всяких разделителей, типа иллюминатора.

Только в горах… Да что там говорить… Лешка Боков, выросший на болотистых, равнинных берегах Балтийского моря, попав в пятнадцать лет в горы, влюбился в них мгновенно и на всегда. И Лёшка не был бы Лёшкой, если бы ограничился полумерами типа горного туризма или альпинизма. Он поступил проще – сделал горы своей профессией.

Но чем больше любовь, тем большей бедой она может обернуться.

После того боя, в котором погибла вся группа Бокова, его самого нашли только на четвёртый день. Он лежал без сознания среди девяти могил. Как один человек, оставшийся с мизерным запасом воды и без пищи, на сорокоградусной жаре смог вырыть эти могилы и похоронить в них своих бойцов, никто так и не понял. Да и не хотел понимать.

И правильно – это понимание было бы слишком страшным. Никто так и не узнал, что, разгребая окровавленными руками сухую каменистую горячую почву и отдавая ей своих друзей, Боков проклял горы. За то, что не спасли их, за то, что забирают…

Горы промолчали. Они даже помогали ему, когда он прятался у них от своей судьбы, но они не забыли его проклятия…

Стоило Алексею, оказавшись среди гор, хоть на миг заснуть, и его голова снова и снова взрывалась грохотом автоматных очередей, предсмертными криками друзей, собственным воем над их могилами.

Поэтому он и не спал эти трое суток, поэтому так отчаянно сейчас боялся хоть на секунду прикрыть глаза. Но отходняк от допинга есть отходняк от допинга, с ним не поспоришь. И Алексей, поудобней опершись спиной о ствол какого-то дерева, осторожно сомкнул веки.

Всё его тела напряглось, но…ничего не произошло. Нет, память никуда не делась, но она перестала быть кошмаром, ужасом… Она превратилась в ту глубокую печаль и скорбь, которые ложатся в основу души человека и делают её сильнее.

И Алексей понял, что тогда, в пыльной, душной, бесплодной горной долине, он проклял не горы – он проклял свою любовь к ним. А вот сейчас, в это самое мгновение, горы сняли с него это проклятие. Наверное, он действительно хорошо поработал за последние дни.

Нет, Боков не собирался бросать свой новый отряд, но теперь у него были и горы, и память о старых друзьях, и покой на душе. И это было здорово.

Поэтому он и не удивился, когда в его ушах прозвучали тихие слова:

-Дублям нужна помощь…

Ну конечно же – это всего лишь горный ветер принёс воспоминания, всего лишь ветер… Но ветер почему-то смущенно кашлянул и уже громче повторил:

-Им нужна помощь, и нам тоже, и вам…

Алексей открыл глаза в полной уверенности, что он никого не увидит, но ошибся.

Около него стоял какой-то худой парень.

-Ты что-то сказал? – переспросил Боков.

Парень опять кашлянул и повторил:

-Им нужна помощь.

-Кому-у-у!!?

-Андрею и Денису, Дублю-белому и Дублю-серому, – терпеливо пояснил парень.

Да что б ты провалился!!!

Андрей Белов и Денис Серкудиев, «два весёлых гуся»… Да он же сам, своими руками уложил их в землю… Нет – это просто нечестно, это не справедливо – сойти с ума именно сейчас, когда горы вернулись и простили…

-Ты не расстраивайся так, – участливо произнёс парень. – Всё в порядке, просто у нас нет другого выхода…

Договорить он не успел, потому что Боков взвыл и бросился на него. И в следующее мгновение они катились кубарем по склону горы.

«Всё, - подумал Алексей. - Нам конец».

Всё-таки он был профи. Даже любуясь видами, даже предаваясь воспоминаниям и самоанализу, его ум зафиксировал и длинный, покрытый валунами почти вертикальный, склон, и глубокий овраг внизу, чьё дно отнюдь не было покрыто пуховиками. И то, что они кувыркались сейчас, не было ошибкой в расчете броска. Просто этот странный парень оказался удивительно, нечеловечески лёгким.

На дне оврага клубок из тел, рук, ног и голов распался. Боков отполз подальше от своего соседа и начал ощупывать себя. Странно, тело было абсолютно цело. Чего не скажешь о технике. И телефон, и рация – всё было разбито вдребезги…

Ненормальны парень сидел напротив и молча ждал, когда Алексей закончит свой осмотр.

Облегчение от мысли, что смерть очередной раз промахнулась, вылилось у Бокова в истерический крик:

-Идиот, ты посмотри, что ты натворил – и он швырнул в него разбитые телефон и рацию..

Виновник этих ужасных разрушений, начал оправдываться:

-Ну я же ТЕБЯ хранил, извини, не подумал…

-Тоже мне, ангел-хранитель нашелся, шел бы ты…

-Нет, – парень печально покачал головой. - Я уже не ангел-Хранитель.

Это «УЖЕ» окончательно добило Бокова.

«Что я делаю… - подумал он. – Спорю с собственным бредом. И вообще, может, я никуда и не падал, и не сижу сейчас в овраге, а спокойно глючу под деревом?
»
Он оглянулся вокруг, постучал кулаком по земле. Ничего не изменилось.

«Ладно, - сдался Алексей. – В конце концов, почему бы ни поговорить с умным человеком, то бишь с самим собой»
-Ну хорошо. Если ты УЖЕ не ангел-Хранитель, то кто ты?

-Ангел-боец, вернее нет, я пока ещё ученик, а вот Дубли - они ангелы- бойцы, замечательные, но… – на мгновение глаза парня вспыхнули настоящим восторгом, но тут же стали серьёзными. – Им нужна помощь. И только ты можешь помочь, потому что у нас с тобой связь и…

-Какая ещё связь!?

-Это долгая история, тебе потом объяснят…Времени нет. Мне тяжело быть в таком виде на земле – сил очень мало, а мне ещё тебя назад тянуть…

Боков окончательно обалдел. Он уже ничего не понимал. Ну что тут было делать…

-Чего тебе от меня надо? – обреченно спросил он.

-Ты просто возьми меня за руку, – и парень протянул свою щуплую руку.

«Господи, ещё и руку буду пожимать своему глюку», - хихикнул про себя Алексей, но просьбу выполнил.
И в следующее мгновение он оказался совсем в другом месте…

-Дубли! – заорал Боков и бросился к Андрею и Денису, но был мгновенно схвачен ангелами – бойцами.

- Спокойно, мальчик, спокойно, – проговорила Арина. – сейчас ты всё поймёшь.

Она наклонилась над вырывающимся человеком и быстро провела рукой по его голове. Боков сразу затих.

-А теперь отпустите его, пусть посидит, ему надо прийти в себя.

Прийти в себя - это было мягко сказано. Да в голове Алексея творилось сейчас такое… Новые знания обрушились на него потоком, чуть не снёсшим его рассудок… Но всё-таки не снёсшим…

«По очереди, - скомандовал себе Боков. –По очереди, одну мысль за раз…Осторожно… Так… Начинай соображать…Первое…Этот парень-придурок... Ага … Его зовут Дэвид… Он был ангелом-Хранителем… Стоп - что такое Хранители?»

Он сидел, зажмурившись, обхватив голову руками, раскачиваясь и чуть слышно постанывая… Постепенно в его голове всё улеглось, и, когда Алексей открыл глаза, он уже всё понимал. Он понимал, что случилось с ним, с его бойцами, с Анной…

Он знал, чего от него ждут, и что он должен сделать. Он понимал всё…Вернее нет, не всё… Но он знал у кого спросить…
-Арина? – обратился он к потрясающе красивой женщине. – Можно вас спросить?

-Конечно, – улыбнулась Арина. – Я ведь дала тебе только те знания, которые тебе нужны сейчас. Спрашивай, но не долго, времени мало.

-Это Рай или Ад?

-Хороший вопрос, – засмеялась Арина тем удивительным смехом, которым смеются очень красивые женщины, обладающие ещё и умом и мудростью. – Нет ни Ада, ни Рая. Есть только Путь Света и Путь Тьма, и души, несущие Разум, идущие этими путями от одного мира к другому, чтобы в каждом из них возродиться к новой Жизни. Рай и Ад – это всего лишь память о том пути, по которому пришла душа и понимание, что её ждёт в зависимости от её выбора.

-А вы все?

-А мы просто не ушли дальше. Мы выбрали Путь Света, но остались рядом с эти миром, потому что полюбили его или … Ну у всех свои причины. Мы просто… смотрители полустанка.

-А Бог есть?

-Есть Он. И Он всего лишь тоже душа, только прошедшая по Пути Света гораздо дальше, и сделавшая свои выбор правильно гораздо чаще, чем мы… Понимаешь, если душа ушла из этого мира по Пути Света, это ещё не значит, что она не упадёт во Тьму, а если по пути Тьмы, это не значит, что она не вернётся к Свету.

-А что в конце?

-Не знаю, – пожала плечами Арина – Я ведь ещё не прошла свой путь до конца, никто из нас не прошел. Даже Он. Я даже не помню, как пришла в этот мир. Только снова ступив на Путь, душа обретает знание, что с ней было раньше. Алеша, времени нет. Ещё один вопрос и всё.

Ещё один вопрос? Господи, тьфу … то есть Он… что же спросить? Ведь так много хочется узнать… Самый важный вопрос…И Алексей спросил:

-Я могу начинать?

-Конечно.

«Нет!!!» -Рекс возник между Боковым и Дублями.

-Рекс! – ахнула Арина. – Ты что задумал? Зачем ты здесь?

-Кто пропустил? - возмутился Геральд.

Но Рекс не обратил ни малейшего внимания на них и, подойдя к Бокову, ткнул морду ему в руки.
Алексей присел на корточки и заглянул ему в глаза.

- Спасибо тебе, – сказал он. – Это ведь ты принёс те бумаги, правда? Это ты спас все нас? Ты хочешь мне что-то сказать, да?

Боков любил собак, но никогда не использовал их для работы. Он считал это нечестным, несправедливым. Человек понимает, на что идет, а пёс выполнит приказ и пойдёт по минному полю или прикроет от пули, не понимая, что может отдать свою жизнь.

«Умный мальчик, - подумал Рекс. – И тебе спасибо за то, что не отправлял собак на мины и не подставлял их под пули. А знания я тебе уже дал, но они придут к тебе там, в Пустоте. Иди...»

Боков подошел к Андрею и Денису, сел рядом с ними на пол и положил свои ладони на их сцепленные пальцы.
Какая то сила буквально отшвырнула ангелов-бойцов от него, а руки Алексея окутала серая липкая мгла. Вся его фигура дрогнула, на мгновение потеряла очертания. Лицо окаменело, и только крупные капли пота, покрывшие упрямо наклоненный лоб, говорили, что этот человек ещё жив.

Струйка крови потекла из прикушенной губы Бокова.

- Врешь, - зашипел он. – Тебя меня не взять, я жить хочу, я очень хочу жить. И Аню я тебе тоже не отдам. Я буду держать её столько, сколько будет надо, а когда она захочет вернуться, приду и заберу.

-Держись, командир... – прошептал Андрей.

-Покажи этой дряни... - попросил Денис.

-Не боись… - подмигнул им Алексей.

«Хороший мальчик», - подумала Арина.

«Хороший боец», - подумал Геральд.

Прощенье даруется свыше…
О нем мы и молим порой…
Нам кажется – кто-то услышит,
И прошлое станет игрой,
Назад отыграем – и снова
Пройдем этот сложный этап.
Лишь разума злые укоры:
«Ты глуп, нерасчетлив и слаб…»
Так что же? Идти на попятный?
Оставь сожаленье себе.
Пусть совести холст и запятнан –
Но кто-то в неравной борьбе,
За душу твою с самим пеклом
Свою душу бросит на кон.
Сначала ты стань человеком–
И ангелом станешь потом.
KGB- ILLA

Анне с удивление осматривала то странное место, в котором проснулась. Ей давно не было так хорошо. Так спокойно.

Слишком много боли и утрат принесли ей последние месяцы. Вся её жизнь развалилась в одно мгновение. И ведь никто её не разваливал специально. Никто не мешал продолжать жить, как раньше. Во всём виновата только она сама.

Анна давно поняла, что главное чувство, которое руководило ей, когда разрушалась её жизнь, была брезгливость. Слишком глубоко она упала в грязь, слишком чист был тот человек, которого она должна была утащить за собой, слишком испачканы были те деньги, на которые она собиралась купить себе свободу.
Анна отшвырнула саму себя, как грязную тряпку.

Но что дальше? Как жить?

Вокруг неё теперь были замечательные люди, и Санни… Она его любила. Когда он приезжал, все становилось легко и просто… Анна жила его мыслями, его тревогами, его мечтами. Но, когда он уезжал, с ним уходили и мысли, и тревоги, и мечты. Своего у неё ничего не было.

Вернуться на старую работу в Интерпол, жить вместе с Санни…Это невозможно… Да, её простят, да её пожалеют, даже возможно похвалят… Но никто, и главное она сама, ничего не забудет…

«В ту, которой ты была, не надо приходить. Приходи в другую…» - посоветовал ей Иван Царёв, когда вёз к себе домой.

Легко сказать, а где найти эту самую другую? Из чего её слепить… Из одной любви? Но даже любви мало, что бы создать новую душу… Анна не умела брать, не умела просить помощи у других. Для неё это было унижением, позором. Всё, что она до сих пор получала от жизни, она добивалась сама. Она всегда гордилась своей силой, своим умом. Но и сила и гордость тоже были потеряны.

Свою работу Анна никогда особенно не любила. Она была всего лишь средством добиться своей цели. Но, что делать, когда старая цель изгнила прямо на глазах, а новой нет?

Пустоту и отчаянье внутри себя Анна пыталась заглушить усталостью. Работала с утра до ночи, но даже это не помогало…Она много плакала…

Как то раз, Анна вспомнила о своих деньга и даже улыбнулась.

«А ведь я и правда о них забыла, надо же…»

Можно было опять забыть, но она ухватилась за эти мысли, как за спасательный круг. Это было дело. Это было ЕЁ дело. Это был кусочек ЕЁ жизни. Это было то, что связывало её прошлое и настоящее. И это дело она может сделать сама. И ей никто для этого не был нужен

И самое главное, Анна сразу поняла, ЧТО ей надо делать.

Городок, в котором она выросла, стоял среди альпийских гор. А высоко в горах был монастырь, при котором уже в те годы работал маленький санаторий для детей больных туберкулёзом.

Если она отдаст свои деньги на нужды санатория, то это будет поступок, который вернёт ей хотя бы память о детстве. Она съездит на родину, и ей не будет стыдно смотреть в глаза людям, которые помнят её ещё маленькой девочкой, которые не знают, что она натворила…

Анна всячески старалась занять себя этими мыслями, но их хватило не надолго. Серая тоска опять начала охватывать её…

Но Анна не сдалась. Она позвонила Санни, закончила все свои дела и поехала в монастырь. Но такое уж было её счастье, что настоятеля не было на месте. Пришлось заночевать. Анна легла спать в маленькой комнате в старой башне монастыря, а проснулась здесь, в этом странном месте…

Наверное, Бог сжалился над ней и забрал к себе… И ей было очень хорошо…

Потому что здесь ничего не было. Даже света, но ведь и тьмы тоже не было.

Можно было закрыть глаза и брести неизвестно куда - ничего не менялось. Безцветье и беззвучье окружало Анну. В них можно было просто раствориться, растаять, утопить свою боль.

«Так вот оно как, - подумала она. – Нет ни рая, ни ада. Просто исчезновение, распад, ничто…мне это подходит…»
Надо было сделать только вздох и пожелать этого всей душой.

Анна вздохнула…

-Кто ты?

Тихий голосок пришел неизвестно откуда. Анна оглянулась, недовольная тем, что, что её остановили, помешали.

- Уйди, - ответила она. – Уйди, не мешай, я очень устала, мне дарован покой. Не отнимай его у меня…

Но голосок не ушел.
-Кто ты? – повторил он.

-А ты? – сердитым голосом спросила она.

-Я? …Я не знаю…

И столько растерянности, столько одиночества было в этом ответе, что Анна не смогла прогнать от себя обладателя этого голоса.

-Где ты? Я тебя не вижу.

И тут прямо перед ней пустота уплотнилась, заструилась тоненькими легкими струйками, которые сплелись в зыбкий силуэт ребёнка…девочки…. Маленькой и легкой, как осенние паутинки в лесу. Почти не имеющее лица и тело существо…Только легкий контур.

-Ты меня видишь? Да? – девочка была явно удивлена.

-Вижу. А почему ты спрашиваешь?

-Меня ещё никто не видел. Я здесь была одна. Иногда мне казалось, что кто-то рядом есть, но… Потом всё исчезало… Кто ты? – повторила девочка свой вопрос.

Анна растерялась. Как ответить?

-Я… человек… женщина… А где мы с тобой?

-Не знаю. А что такое человек?

Любой переводчик, особенно лингвист высокого класса, изучает науку установления контакта с людьми, говорящих на разных языках.

Анна поняла, что ей придется отложить свои планы обретения покоя. Она оглянулось вокруг, пытаясь найти, на что сесть. Пустота - она и есть пустота. Но девочка её поняла и потянула за руку.

-Садись. Оно само тебе поможет…- и в качестве примера присела прямо…на ничто.

Анна опасливо пошарила рукой позади себя, но всё-таки рискнула и села. Ничего. Удобно.

-Так кто ты? И откуда? – девочка начала теребить руку Анна.

-Погоди. Я тебе все расскажу, но сначала помоги мне. Ладно?

-Конечно, что ты хочешь?

Анна задумалась. Ну сначала надо понять кто перед ней. Осторожно. Не напугав.

-Как тебя зовут?

-Не знаю… меня никто никак не называл…

-Ты давно здесь?

-Давно, очень давно, но здесь нет времени… Здесь нет ничего…

-А как ты сюда попала?

-Я …не помню…Хотя, нет... Я помню…Я чего-то ждала, чего-то…Это было очень, очень важно…Я этого очень хотела… И я…Мне кажется это случилось, но…А может и не было ничего…Может я придумала…Я очень давно здесь и всё время пытаюсь вспомнить, понять…Я без этого не могу уйти …Но я не помню…

-Уйти? Куда?

-Не знаю… Я только знаю, что надо просто захотеть и всё кончится… Но я не могу, мне надо вспомнить…Или понят, что ничего не было…А ты, ты это тоже это чувствуешь?

-Не совсем – Анна покачала головой - Я всё помню…

-Правда? Расскажи…

-О чем?

-Обо всём. Я ведь ничего не знаю... О чем хочешь…Откуда ты пришла?

И Анна начала рассказывать. Сначала, почти на каждом слове, девочка её перебивала и спрашивала:

-А что это такое?

Приходилось объяснять – что такое Земля, что такое небо, что такое воздух. Казалось, вопросам не будет конца. Да никаких сил не хватит, что бы рассказать, что такое жизнь. Объяснить, что такое чувства… Но силы не иссякали, и вопросов постепенно становилось меньше и меньше… Девочка, как губка, впитывала всё, о чем ей рассказывали.

Постепенно вопросы прекратились, но Анна продолжала говорить. Она уже не могла остановиться. Её слушала сама чистота, сама невинность, которую невозможно ничем испачкать, ничем замутить.

Анна рассказывала обо всём – о жизни на Земле, о себе, о других людях, о страстях человеческих, о любви и зависти, о ненависти и надежде, о красоте и грязи… И она не замечала, что постепенно, по мере её рассказа, существо, сидящее перед ней начало обретать форму, очертания…

Всё, что рассказывала Анна, девочка пропускала через себя. Она вскрикнула, когда поняла, что такое боль, засмеялась, узнав про смех, заплакала, усвоив, что такое слёзы.

Анна на мгновение замолчала, выбирая новую тему.

-А ты возьмешь меня с собой? – вопрос заставил Анну врасплох.

-Куда?

-Ты же вернёшься назад…

-Нет, – Анна покачала головой. – Не вернусь.

-Но почему?

-Я больше не знаю, как мне жить. У меня ничего не осталось, моя душа пуста.

-Так возьми всё, что тебе надо, у других людей!

-Это нехорошо, это неправильно. Человек должен сам справляться. Только сам… Брать - это стыдно…

-Как ты можешь так говорить! – закричала девочка - Посмотри на меня. Ты считаешь, что я поступила плохо?

Анна стряхнула наваждение рассказа и …увидела, что перед ней сидит …Боже, кто это?

Фигурка девочки уплотнилась, и стало уже заметно, что это, хоть очень маленькая и худенькая, но всё же девушка. Вокруг тела струилась легкая голубая ткань. На лице горели огромные синие глаза, и вокруг восхищенного личика парило облако нежных, как лепестки лилий, белоснежных волос.

-Посмотри! – девушка взмахнула руками и закружилась в танце. – Это всё сделала ты! Моя душа тоже была пуста, и я взяла всё то, что дала мне ты… Это плохо? Тебе жаль, того, что ты отдала мне? Ты что-то потеряла? Стала беднее? Ты жалеешь о том, что ты сделала? Ты раскаиваешься? Я тебе не нравлюсь? Ты презираешь меня?

-Нет, нет, что ты. Ты прекрасна… Я рада и я…я счастлива.

Анну захватило новое, ранее незнакомое чувство – счастье отдавать. Как же она раньше не понимала, что всё, что делали для неё люди, окружающие в её новой жизни, было для них не долгом, не одолжением, не подвигом, а счастьем. И что они не стесняются, не боятся брать, потому что не хотят лишать этого счастья других.

Потому что сила человека не только в его собственных руках и собственной воле, но и в руках и воле тех людей, которые придут тебе на помощь, считая, что ты эту помощь заслуживаешь. Главное - эту помощь заслужить, главное, чтобы люди знали, что настанет час - и ты рассчитаешься сторицей. И не обязательно с ними, нет. Ты просто подставишь своё плечо тому, кто будет в нём нуждаться.

А девушка пела, смеялась, парила вокруг Анны.

-Я красивая, да? Ну расскажи, расскажи мне, какая я – я же не могу себя видеть. Расскажи.

-Ты как…как…прекрасная лилия в голубом ночном пруду, парящая среди звёзд, которые отражаются в нем…

-Ли-ли-я! – восхитилась девушка. – Ли-ли-я. Какое красивое имя. Можно я буду Лили? Я Лили…Я Лили...

-Конечно можно. Это твоё имя. Оно само тебя нашло… Смотри…

Анна протянула руку, и голубая ленточка сама отделилась от волшебного платья Лили и опустилась ей на ладонь.

-Вот, возьми…

-Но я не знаю, что с неё делать, – Лили озадаченно повертела ленточку.

-Давай, я помогу! – и Анна завязала маленький бантик, сразу почти утонувший в белом пухе волос Лили. – Девушки должны носить украшения, я научу тебя.

-Но я не хочу оставаться здесь, я хочу увидеть всё, о чем ты мне рассказала, почувствовать.

-Теперь и я не хочу. Пойдем… Но только куда… - Анна растерянно оглянулась. – Я не знаю, как я здесь очутилась, как я сюда пришла. И ты тоже.

-Но ты хочешь вернуться, хочешь?

-Да, – твердо ответила Анна. - Хочу. Я была не права… Я теперь знаю, что мне делать, как жить…

Уж такое это место – Пустота. Сильное, искреннее желание ломает её, заставляет слабеть.

-Я тебе помогу, – раздался голос мужчины. – Теперь я могу тебе помочь, я сейчас приду.

Лили ойкнула и спряталась за Анну.

-Санни! – закричала Анна – Это ты? Забери меня отсюда!

Но из пустоты возник совсем другой человек...

-Алёша? - удивилась она. – Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попал?

-Ох, и не спрашивай, – вздохнул он. – Связь у меня, понимаешь ли, с ангелом, во влип... А Санни на земле, он тебе трезвонит уже целый час. Давай, пошли, нашим душам пора домой.

-Душам?

-Ну да. Ты сейчас в том проклятом монастыре лежишь в отключке, а я отсиживаю пятую точку на камнях в Бог знает, тьфу…Он знает каком месте.

-Но я же здесь очень давно…

-Да здесь время течет как-то по-другому, я толком не понял.

И тут Боков заметил Лили. Глаза его округлились, и неясно чего было больше в них – удивления или восхищения.

-А это кто?

-Она идет с нами, я без неё не уйду – твердо сказала Анна.

-Да я ж не против, вот только я не знаю, смогу ли я вас обеих… - и тут Алексей замолчал.

Потому что он понял, что ЗНАЕТ, что надо делать.

Он шагнул к Анне и Лили, крепко обнял их обеих, и крикнул в Пустоту:

- Ко мне!!!

Свет гаснет в Пустоте, Тьма растворяется в ней, но если они соединяются вместе, Пустота становится бессильна. На фоне Тьмы Свет горит особенно ярко и рождает черноту тени, которая питает Тьму.

Вихрь, обрушившийся на Алексея, Анну, Лили, состоял из яростного Света и бездонной Тьмы. Они соединились, сплавились воедино, подхватили души и вырвали, отняли их у Пустоты.

Боков неожиданно почувствовал, что Анны с ними больше нет. Он запаниковал, но в голове его возникло понимание, что всё в порядке, что её душа вернулась на землю.

«Спасибо, Рекс. - подумал он. – Я понял, неси и нас домой»

И в следующее мгновение он уже увидел, что опять сидит в пещере, рядом с ним, крепко зажмурив глаза, стоит Лили, а у его ног лежит Рекс. И всё было бы хорошо, но в нескольких метрах от их компании, на каменном полу клубился косматый, грозный, размером со всех них вместе взятых, сгусток Тьмы.

Следующие события произошли одновременно.

-Адский пёс! – рявкнул Геральд, отбросил Арину прямо в руки своих окаменевших от неожиданности ангелов-бойцов, и, вытаскивая меч, бросился вперёд.

Андрей налетел на Бокова, прикрывая его, и они покатились вместе по камням, Денис схватил в охапку Лили и, развернувшись спиной к адскому псу, захлопнул вокруг неё свои крылья, а Рекс… Рекс буквально взлетел в воздух и, приземлившись на все четыре лапы межу Геральдом и адским псом, развернулся к Старшему мордой и ощерился на него всеми своими клыками.

«Не подходи, - прорычал огромный зверь, который всего лишь мгновение назад был псом-Хранителем. – Не подходи!»

-Герольд! – закричала Арина. – Не мешай ему, остановись!

«Вот это правильно,- подумал Рекс. – Остановись…»

И время в пещере остановилось.

Рекс развернулся и подошел к адскому псу.

«Тайрон, что с тобой, ты меня слышишь? Ты в порядке?»

Тьма заклубилась, в ней обозначились четыре мощные лапы, большая лохматая голова и мигнули багровые угольки глаз.

«Всё в порядке. Приземлился немного неудачно. Так Он прислал тебя в этот мир из-за неё? - Тайрон мотнул головой в сторону Дениса, за спиной которого была спрятана Лили. – Та самая потерянная душа Света?»

«Ну да. Её жизнь была слишком коротка, всего на один вздох. Он просто не успел принять её душу. Упустил»

«Сильная девчонка, столько времени смогла продержаться в Пустоте. Хорошая работа, Рекс».

«Спасибо. А как тот, ваш клиент, которого мы тащили прошлый раз из Пустоты к вам?»

«Не знаю. Он быстро ушёл по Темному пути. Будешь возвращаться к Нему?»

«Да нет. Пока останусь, нравится мне здесь… Я теперь специалист по любви…»

«Ну ещё бы, - фыркнул Байрон. – Наслышан о твоей подружке. Как её там… Солнышко?»

«Старый сплетник», - проворчал Рекс.

«Не старей тебя, - парировал адский пес. Ну, пока. Береги себя. Уж очень много ты в последнее время насолил нашим…специалист по любви».

«И тебе всего хорошего…»

Для всех, кто находился в пещере, этого разговора не было.

Рекс, превратившись в грозное чудовище, остановил Геральда, потом развернулся и, в прыжке, приземлился рядом с темным пятном. В следующее мгновение исчезли и грозное чудовище, и пятно, остался просто пес-Хранитель.

-Что это было? – озадаченно спросила Арина, подходя к Геральду.

-Не знаю, спроси у него, – проворчал Геральд и сердито посмотрел на Рекса.

Рекс подошел к Арине и лизнул её руку.

«Так ведь не скажет же», - подумала Старшая и просто погладила Рекса по голове.

-Да слезь ты с меня, – возмутился Боков, спихивая с себя Андрея. – Тоже мне, ещё один Хранитель нашелся.

-Я не Хранитель…

-Да знаю, знаю, объяснили…

Денис осторожно оглянулся вокруг. Угроза вроде миновала, адский пёс исчез.

Ангел убрал крылья и, наконец, взглянул в лицо той, которую бросился защищать. И то, что он увидел, повергло его в полную прострацию.

На Дениса смотрели два огромных синих глаза, которые как будто парили в белоснежном облаке волос и сияли таким восхищением и восторгом, что его сердце ухнуло в пятки.

Но дело бы не в этом. Дело было в том, что лицо обладательницы сияющих глаз, было слишком хорошо знакомо Денису. Вот только весь огонь и страсть Гаянэ, у девушки, которую он держал в своих руках, вылились в нежность и покой. Именно такой нежный и спокойный пушистый снег укрывает каменные идолы, которые стоят на всех ветрах в бескрайней степи.

«Вот тебе и индийское кино» - пронеслось у Дениса в голове.

А Лили… Ну в кого же и было ещё влюбиться душе, только что вырванной из Пустоты, как не в могучего и бесстрашного рыцаря, который закрыл её своим телом от страшного адского пса. И как-то так получилось, что крохотный голубой бантик соскользнул с её волос и сам по себе спрятался в одном из многочисленных карманов Дениса.

Санни всё ещё сидел рядом с воротами монастыря и раз за разом набирал номер Анны. И вдруг вызов прошел…

-Аня! – закричал Санни. – Где ты? Я беспокоюсь…

Трубка несколько секунд изумлённо молчала, а потом из неё раздался вопль Пита Сташевского:

-Санни, командир, она здесь… В левой крайней башне по восточной стене… Мы только что её нашли… Она без сознания, но дышит…

-Врачей вызывай! – крикнул Санни и бросился внутрь монастыря.

Жаль, но при жизни он так никогда и не узнает, что именно его первый звонок вернул Анну, помог будущей Хранительнице спасти свою первую подопечную, а псу-Хранителю Рексу выполнить своё задание – найти потерянную душу Света.

Иногда вовремя сделанный телефонный звонок может изменить очень многое в этом мире.

-Ну, прощайтесь же скорей! – Марта сердито топнула ногой. – Ему же тяжело, вы что, не видите?

Андрей, Денис, Боков, Дэвид и Марта стояли на дне оврага.

Дэвид ещё больше осунулся, и ангелы-бойцы только делали вид, что просто стоят рядом с ним. На самом деле, Дэвид буквально висел у них на руках.

Алексею ужасно не хотелось прощаться. Он так много хотел ещё узнать…

Расспросить Дэвида о Софье, как она росла, какой была, понять, почему Андрей и Денис не ушли по пути Света, а остались… на полустанке, что это за была связь, объединяющая их с Дэвидом, которая родилась из единой силы, спасшей их в том старом бункере. Но Боков знал, что вот сейчас он протянет руку, коснётся Дэвида - и всё забудет.

Не положено человеку при жизни иметь такие знания, что тут поделать…

-Берегите его, ребята, – сказал он Дублям.

-Не беспокойся командир, мы за ним присмотрим

-И за тобой тоже…

-Да уж постарайтесь…Спасибо тебе за всё, – сказал Алексей Дэвиду и крепко пожал его руку.

Через несколько минут, его, вопящего, что есть сил и ругающегося последними словами, нашли сидящем с вывихнутой ногой на дне оврага.

И родилась очередная легенда о потрясающей везучести Лешки Бокова, который умудрился скатиться по такому крутому склону и ничего себе серьёзно не повредить.

-Ники, ну хватит дуться…- просил Алекс.

-Я не буду с тобой разговаривать. Не буду… Ты бросил меня, оставил одну, я тут сидела…

-Ты не сидела, ты работала … А я вот ничего не делал. Ну ты же знаешь Арину: «Стоять, молчать»

-Вот и я бы постояла и помолчала рядом.

-Ну не было там ничего интересного… Геральд никого и близко не подпускал к Сети…

-Ага… А кто Анну нашел…

-Не находил я её…Её Санни, можно сказать, нашел первым, его звонок… Я потом только людей к ней направил. Когда её душа вернулась… Ну и к Бокову… Ну Ники, ну я ж правда ничего не видел…

-А как Геральд Сеть победил?

-Да не был я там! – взвыл Алекс. – Там только бойцы в тот момент были.

-Бойцы? – оживилась Ники – И те, друзья Дэвида ?

-Были, – согласился Алекс. – Но вряд ли они тогда что-то могли заметить. Не до того им было… Спроси у них сама…

-И спрошу, спрошу… А с тобой все равно не буду разговаривать Вот только с Рексом буду – и Ники почесала за ушами Рекса, который мирно дремал, положив ей голову на колени…

Алекс понимал, что Ники просто отводит душу за те тревоги и страх, которые она пережила в те дни, когда они с Рексом оставили её одну. Он не сердился. И у него был припасен один верный способ помириться с Ники.

- Ну как хочешь. Я тогда сам пойду смотреть, как Арина с генералом знакомиться будет.

-Что? – подскочила Ники. – Как знакомиться, когда, где?

-Так ты разговариваешь со мной или нет?

-Разговариваю, разговариваю! – засмеялась Ники и чмокнула его в нос.- Пошли скорей… Хорошо Арине! С её то силой, она сколько хочешь по Земле гулять сможет…Вот бы мне так…

-А тебе то зачем?

-Да так… Вдруг понравится кто…

Кирсанов сам не знал, зачем он пришел в три часа ночи в этот безлюдный, залитый холодным светом круглосуточно работающий супермаркет. Просто захотелось выйти из дома, пройтись.

Он стоял среди полок, заставленных всякими пакетами и пытался придумать – что бы такое купить.

-Простите, вы не одолжите свои очки, а то я свои забыла дома? – раздался голос у него за спиной.

Он оглянулся и увидел потрясающе красивую женщину, которая стояла рядом с ним. Она, близоруко щурясь, вертела в руках какой-то пакет.

-Может, вы мне сами прочтёте? – сказала женщина и протянула его генералу.

Кирсанов стоял и не мог оторвать глаз от изящных, точёных кистей рук незнакомой женщины. Но его сердце узнало эти руки, которые столько раз помогали ему за эти последние, такие тяжелые, дни и радостно застучало.

Но ни многоопытный генерал, ни мудрая Старшая не знали, что они не одни, что за ними наблюдают две пары любопытных глаз. Впрочем, почему две? Три! Рекс просунул голову между Ники и Алексом.

«И эти туда же... - подумал Рекс. – Что Земля, что Небеса …Сплошные территории любви. Надо расспросить у Тайрон, а как у них с эти в Преисподней…»

Никто из них не заметил, что около самого входа в супермаркет, буквально из ниоткуда, появился маленький темный скулящий комочек шерсти с черными бусинками глаз, в которых, только при очень пристальном рассмотрении, можно было заметить алые проблески.

Адские псы тоже умеют пристраивать своих протеже. А ещё они так же, как и псы-Хранители, видят будущее. Тайрон знал – скоро генералу понадобятся всё его мужество и воля к жизни, что бы справиться с бедой. И этот щенок ему поможет.

Ты не погиб, как многие друзья.
Как та, кого любил ты всей душою.
Ты хочешь к ним, забвения, покоя
И умереть… Но знаешь… Так нельзя…
Идет война… Душа твоя болит.
Ты мало спишь – и выхода не ищешь,
Ты никого не видишь и не слышишь –
Рыдает осень горькая навзрыд…
Остался жив… Тебе детей растить,
И посадить за них свой сад у дома.
По вечерам гулять тропой знакомой,
За них прожить… Смеяться и грустить…
Дождь заливал холодное стекло,
А за столом, забывшись сном глубоким –
Ты крепко спишь – уже не одинокий,
И спишь с улыбкой… Всем смертям назло!
А под диваном, рухнувший без сил –
Твой пес-хранитель, слабый и усталый,
Твою он душу вылечит помалу –
И за тебя Его он попросил.
И ангел твой… Осенние леса…
Ты выйдешь с ними… Сильный и спокойный…
Ты все пройдёшь – потери, боль и войны –
Ведь за тобой – тень Ангела и Пса.
KGB

@темы: Территории любви;